Звездный Июль

Нарватова Светлана

Ну ладно.

Пусть. Пусть сейчас у него просто никого другого не оказалось под рукой, а тут вдруг так приспичило, что прямо хоть на сцену не выходи.

Но ведь господин Хогер процитировал мне пункт из договора как с листа! Слабо верится, что он все договоры наизусть зубрит. Значит, с самого начала планировал его использовать. Оговорки и намёки, оброненные маэстро начиная с первой нашей встречи, обретали конкретный смысл.

Маэстро не просто намеревался брать личного секретаря.

Он планировал получать от этого секретаря услуги

определённого рода.

И, возможно, полагал, что я это понимаю.

Да, мне не говорили напрямую. Но цена контракта намекала, что не всё чисто. Согласилась ли бы я на эти условия, если бы знала всю правду, когда собиралась к Хогеру на собеседование?

Я прислушалась к себе и не нашла возражений.

Выдержать три месяца в сомнительном качестве и всю оставшуюся жизнь ни от кого не зависеть или с гордым видом падать в долговую яму?

Для меня даже вопроса такого не стояло!

Конечно, в детстве я мечтала не об этом. И видела своё будущее другим. Но самое время повзрослеть и понять, что к каждой исполнившейся мечте идёт не самый приятный довесок реальности.

Судьба решила, что за воплощение мечты о независимости нужно заплатить подчинением.

Что поделать? За всё нужно платить.

Да и так ли всё ужасно?

Пока ничего страшного не произошло.

Мне даже понравилось. Если этим бесцветным словом можно описать тот фейерверк ощущений, который мне довелось пережить.

Интересно, вот такое – это вообще всегда?

Раньше я с презрением относилась к разговорам об этой стороне жизни. В браке видела лишь сделку. Необходимость потакать интимным прихотям мужа воспринимала её частью. Исполнить супружеский долг, родить детей, заниматься их воспитанием, пока муж удовлетворяет свои постыдные потребности с девицами нетяжёлого поведения – вот плата женщины за статус и пожизненное содержание.

Это тоже вариант существования. И, возможно, теперь, устав от вечной борьбы за выживание, я согласилась бы на любую партию.

Только мне её никто не предлагал.

А вот альтернативный вариант содержания – предлагали. Господин Браун, лысый и толстый лавочник с вечно потными руками обещал мне работу при условии… совмещения обязанностей. Как по мне, цена, за которую он собирался получать подобные услуги, была, мягко говоря… несопоставима с глубиной моего отвращения.

Однако рядом с Крисом Хогером я неожиданно открыла для себя ещё одну сторону пикантных отношений. То, что от них можно получать удовольствие.

Ни с чем несравнимое удовольствие, скажем честно.

Я была готова терпеть исполнение интимных обязанностей.

Но что делать, если я буду получать от них наслаждение?!

Это не укладывалось в привычную арифметику.

Мне собирались платить огромные деньги, но за это вынуждали жить в комфорте, сытости и удовольствии рядом с одним из самых завидных мужчин Империи.

Вот это «но» перед второй частью вызывало внутренний

диссонанс. Тысячи женщин были готовы делать то же самое и совершенно бесплатно! Подозреваю, часть из них была согласна даже доплатить.

…В кабинку требовательно постучали.

Кажется, я немного увлеклась размышлениями.

Открыв дверь, я столкнулась с разгневанным Мэтью Донованом.

– Что вы там делали всё это время?! – возмутился он, переступая с ноги на ногу.

– Припудривала носик!

Мужчине в его возрасте следует знать, что барышни тоже имеют физиологические потребности.

– Не думал, что на такой носик требуется столько пудры! – Он похлопал себя по карманам и вытащил билет, напечатанный на глянцевой бумаге. – Идите в зал! От вас одни проблемы!

Ой-ой-ой!

Да я – решение всех ваших проблем!

Впрочем, можете не благодарить. Мне достаточно чека.

Но можно чек с премией.

Я решила, что слишком жестоко с моей стороны мучить концертного директора больше необходимого. Освободила проход в туалет и отправилась в зал.

Моё место оказалось не в первых рядах, а где-то во второй половине. Но мне нравилось. Отсюда было видно всю сцену. Было заметно, что зрители здесь попроще, чем в первых рядах. Ну как «попроще»… Молоденькая соседка оглядела моё платье примерно с тем же молчаливым «м-да», что и Мэтью Донован давеча.

Зато я была натуральной блондинкой! А они – крашеные.

Я мысленно показала им язык и стала оглядывать публику.

Публика была под стать залу! Богатая, нарядная, аристократичная.

Мне думалось, что среди зрителей будут в основном дамы. Но нет. Мужчин было не меньше. Возможно, они боялись отпускать своих супружниц. Вдруг те случайно заблудятся по дороге домой и забредут в какую-нибудь гримёрку? И откроют для себя какие-нибудь ранее незнакомые радости?

Я считала песни Хогера пустыми и глупыми. Какие-то низкопробные куплетики про любовь-морковь и прочие глупости. Однако аудитория зала не соответствовала моим представлениям. Молодёжи было немало. Но и людей взрослого и даже зрелого возраста в зале хватало. Серьёзные, степенные, в сединах, морщинах и пенсне. С другой стороны от меня как раз разместилась компания благородных дам почтенного возраста за пятьдесят. Очевидно, давние приятельницы, которые сейчас мило обмывали косточки какой-то общей знакомой. Вот это – поклонницы Криса Хогера, который, извините, полчаса назад своим органом мне в лицо тыкал?!

Интересно, как бы они относились к маэстро, если бы знали, как он готовится к концертам?

Мои размышления прервал мелодичный звонок, сообщивший зрителям, что пора занять свои места. Если где-то и были свободные кресла для опоздавших, то они хорошо прятались. Напротив, у стен доставляли мягкие стулья. Видимо, желающих послушать маэстро было больше, чем билетов.

Наконец знаменитая люстра стала гаснуть. Занавес медленно пополз в стороны, открывая зрителям звёздочки на заднем фоне.