Звёздный огонь
Шрифт:
– Я её люблю, – угрюмо проговорил Хаген, не поднимая глаз.
– Вот дурень… – презрительно бросил дядюшка Локк. – И моя дочь не умнее тебя. Вы развлекались, наслаждались друг другом – а что бы вы стали делать, роди она ребенка с двумя головами? Молчишь? Тебе нечего сказать, потому что я прав.
Он недолго помолчал, а потом сказал чуть мягче:
– Наша кровь слишком ценна, чтобы обращаться с нею столь бездумно, Хаген. Да, я понимаю, чувства… но это пройдет. Хорошо, что удалось избежать последствий. И… пожалуй, я слишком многого от тебя требую. – Дядя подошел к племяннику, застывшему в нерешительности, и дружески похлопал его по плечу. – Иди-ка в город,
И на этом разговор закончился, а он опять не сумел спросить о самом главном.
Как можно было предугадать, «Невесте ветра» пришлось задержаться в Ямаоке из-за Эсме: капитан приказал ей беречь силы и отдыхать после каждого исцеления. Она, понятное дело, заупрямилась – не хотела признаваться, что слишком слаба, – и Хаген с Умберто невольно стали свиделетелями странной сцены: целительница и магус уставились друг на друга, в глазах Крейна загорелись алые огоньки, а левую руку Эсме окутало черное облако весьма неприятного вида. «Или будет по-моему, или никак, – зловещим тоном проговорил Крейн. – И только попробуй сопротивляться! Посажу в трюм и увезу в Кааму, а Нами пусть ищет другого целителя!»
Победа осталась за капитаном.
Так или иначе, отплытие отложили – зато у них появилась возможность понаблюдать, как выполняют указания Крейна об отводе воды. Нами тоже не терял времени зря: в одной из своих книг он отыскал упоминание о полуживых машинах, которые очищали воду и что-то с нею делали, превращая в истинный эликсир жизни – испивший его человек мог на целый год позабыть о болезнях.
– Нет прощения тому, кто испортил такую хорошую вещь! – сказал он, сокрушенно вздыхая. – Ах, если бы мы знали о ней раньше…
– Ничего бы не изменилось, – возразил Крейн. – Управляться с такими машинами… или, точнее, существами… в общем, это умеют только Вороны, а они никому не открывают своих секретов, кроме Его императорского величества.
Нами раздраженно бросил книгу на стол; Хаген, который как раз стоял поблизости, увидел знак на обложке – крылатый глаз, – и невольно вздрогнул. Все эти разговоры о древней алхимии его несказанно раздражали, потому что ни Нами, ни Крейн не знали, что такое полужизнь на самом деле. Грейна не шла в счет – возможно, когда-то она и обладала подобием разума, но ныне была совершенно безмозглой тварью, не заслуживавшей сожалений. А вот те создания, которых он видел в лаборатории Рейго…
«Нам надо поговорить», – беззвучно сказал капитан, на мгновение ворвавшись в сознание оборотня, и на этот раз Хаген был ему благодарен: подступившая головная боль прогнала воспоминания о Рейго Ларе и его странном увлечении. Он встретил любопытный взгляд Крейна и кивнул, а сам подумал: «Интересно, о чем?»
Долго ждать не пришлось: уже вечером Хаген переступил порог капитанской каюты, и Крейн взмахом руки предложил ему сесть. Отчего-то пересмешнику показалось, что капитан обеспокоен – это было необъяснимое, необоснованное ощущение. Внешне Крейн казался таким же, как обычно; разве что его глаза временами как-то странно поблескивали, словно отражая пламя невидимого костра.
– Я обещал, что не стану читать твоих мыслей, – сказал он. – И слово сдержу, что бы ни случилось, потому что свою преданность ты уже доказал. Но, видишь ли, твоё волнение при виде крылатого глаза… э-э… взволновало и меня. Где ты успел встретить этот знак?
Повисла тревожная тишина. Хаген не знал, что сказать: он
– В замке Рейго Лара.
– Вот как? – произнес Крейн с неподдельным удивлением в голосе. – Надо же… Хаген, мне нет нужды знать, как ты там оказался и что делал, но вот если бы ты смог рассказать мне подробно, что именно увидел… Заметь, я пока что прошу.
Оборотень тяжело вздохнул.
– Ох, капитан, мне трудно об этом даже вспоминать! Ладно, уговорили. У лорда Рейго есть немало странных привычек, о которых знает чуть ли не весь двор, но мало кому известно, что у всех этих странностей один-единственный корень: искусство создания полужизни, древняя алхимия. Он ею увлекается самозабвенно вот уже несколько лет и любит иной раз намекнуть, что за короткий срок достиг впечатляющих результатов…
– И ты видел эти… результаты?
– Я… – пересмешник скрипнул зубами. – Да, видел. Это вышло случайно, я просто перепутал двери и попал в лабораторию. Там… там было много всяких устройств, от одного взгляда на которые просто голова кружилась, и хотя мне случалось видеть механику и посложнее, они показались весьма… необычными. Я пошел дальше, решив поискать что-то ещё более интересное, и вдруг увидел стеклянный сосуд, заполненный зеленоватым дымом. На дне сосуда лежал мертвый крикун – с его живота была снята кожа, а тело до самой шеи обволакивала какая-то масса, похожая на студень. Она колыхалась, будто живая… будто дышала. Сам не знаю, зачем это было мне нужно, но я приблизился и, вроде бы, коснулся стекла рукой…
Тут Хаген замолчал надолго, чувствуя, как внутри всё дрожит и сжимается. Крейн терпеливо ждал, пока пересмешник придет в себя, а «Невеста ветра» очень осторожно коснулась его сознания, на свой лад пытаясь успокоить.
– Я никогда раньше не чувствовал чужой боли… – отрешенно проговорил оборотень. – Ну, конечно же, здесь мне многое довелось пережить, но тогда всё было впервые. Крикун был жив, и он испытывал такие страдания, что не мог не обрушить их на первое попавшееся живое существо. Не знаю, как Рейго мог там находиться? Он же чайка, он восприимчив к мыслеобразам… В общем, я отшатнулся в ужасе и невольно сдернул покрывало со стоявшего рядом большого чана, тоже стеклянного. В нем… в нем был человек. Точнее, некое существо, когда-то бывшее человеком… или даже магусом. Оно тоже не было мертво и смотрело на меня так… умоляюще! – Хаген внезапно охрип, но продолжал говорить; слова лились из него, как льется вода во внезапно открывшуюся пробоину. – Его глаза говорили: «Убей меня!» А я не мог… Это бы поставило под угрозу весь мой план – план, стоивший нескольких лет жизни! И ведь… он был там… не один!
– Сколько? – отрывисто спросил Крейн.
– Не меньше десяти… – ответил Хаген и вдруг ощутил странное опустошение. Эта история, о которой он до сих пор никому не рассказывал, была похожа на шип, засевший в ране. Теперь его удалось выдернуть… и, быть может, рана заживет? – Я не мог считать, просто выскочил оттуда при мысли, что все они обратятся ко мне с одной и той же просьбой…
Услышав следующий вопрос Крейна, оборотень не поверил своим ушам и удивленно уставился на капитана.
– Там были крылатые люди? – повторил Феникс, странно морщась, словно ему самому было неприятно спрашивать о таком. Хаген медленно покачал головой. – Хорошо. Это всё, что ты видел?