Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень
Шрифт:
– Это похоже на правду, – промолвила фрау Марта. – Ибо только отшельники могут совершить этот обряд так, как его совершают в Магонии.
Архивариус с удивлением посмотрел на Марту, но ничего не сказал.
– Ну, нет! – побагровел звездочет. – Этому не бывать! Пусть в свите поганого колдуна состоит хоть сотня рыцарей, это меня не остановит.
– Я рад, что ты так горячо настроен, – сказал архивариус. – Но голову терять не следует. Нам надо немедленно отправляться в путь. Так что, Себастьян, иди облачись в доспехи, возможно,
Себастьяна не нужно было просить дважды. Последние слова архивариус послал уже ему вдогонку.
В ожидании Себастьяна Бальтазар Букреус нетерпеливо прохаживался по комнате. Профессор-мотылек с любопытством поглядывал на друга, который теперь мало чем напоминал спокойного, рассудительного архивариуса, любящего поудобней усесться в кресле и выкурить трубку. Фрау Марта к этому времени закончила уборку и подошла к архивариусу.
– Господин Букреус, – обратилась она, – не могли бы вы на время вашего отсутствия оставить мне на хранение ключи от городского архива?
– Могу, конечно, – озадаченно проговорил архивариус, – но зачем вам?
– Видите ли, мне не дает покоя то обстоятельство, что в архиве Нустерна отыскались записи Нестора Магноциуса.
– Так вы думаете, что там… – воскликнул, было, архивариус, но тут же прикрыл рот ладонью. – Но позвольте, фрау Марта, стало быть, вам известна тайна нустернского архива?
– Нет, у меня явилась только догадка, но, судя по вашему восклицанию, я заключаю, что она оказалась правильной.
Удивление на лице архивариуса сменилось улыбкой. Он глубоко поклонился старой няньке.
– А если верна моя догадка, то…
Фрау Марта быстро приложила палец к своим губам, и архивариус запнулся. Он еще раз поклонился Марте и сказал:
– Вот вам ключи, милая фрау Марта. Ждите нас со щитом.
– Что это вы там шепчетесь? – пропищал маленький профессор и, поднявшись в воздух, принялся кружить над головой архивариуса. – Это невежливо. Если я маленький, то это еще не значит…
– Прости, Артур, но мы с фрау Мартой…
Бальтазар не договорил. На лестнице раздался страшный грохот, и в комнату вбежал вооруженный звездочет.
– Я готов, друзья мои. В путь! – прокричал он.
На груди его сверкала кираса. Рука, как на посох, опиралась на двуручный меч, а на поясе в ножнах висел меч поменьше.
– О, с таким вооружением, нам нечего бояться! – воскликнул архивариус.
– А что, – промолвил профессор-мотылек, усевшись на каминной полке, – и я должен ехать с вами?
– Разумеется, – ответил архивариус, – без тебя нам ни за что не одолеть Пардозу.
– Признаться, я не искушен в ратном деле.
– Тебя никто и не просит воевать, – промолвил архивариус.
– И на том спасибо, – отозвался профессор. – Ладно, если надо будет пошпионить, то я, пожалуй, и впрямь незаменим.
– Хорошо, что ты правильно понимаешь
– В путь! – воскликнул звездочет.
– В путь! – пискнул мотылек, усаживаясь на плечо Себастьяна.
Едва Бальтазар и Себастьян сели на коней, как открылись ворота города. Начался будничный, для большинства горожан, ничем не примечательный день. Марта помахала рукой всадникам с крыльца, и те, пустив коней в галоп, выехали из города.
Монастырь Сорока отшельников находился в двадцати милях от Нустерна. Миновав подножье Зеленой горы, всадники выехали к обрывистому берегу реки Тихой и поскакали, огибая ее долгую излучину. На другом берегу за обширной зеленой поймой сверкала на солнце красными крышами деревенька. Солнце поднималось все выше, тень горы отползала к северу и сжималась.
Архивариус и звездочет по возможности срезали путь, проносясь по пастбищам и сенокосам. Через час пути впереди показались соломенные крыши Дальнего хутора. Он стоял на опушке соснового бора, на низком берегу. Дорога здесь была песчаная, воздух пропитан хвойным ароматом. Возле одного из домов какой-то крестьянин чинил плетеную изгородь. Бальтазар осадил коня и крикнул крестьянину:
– Послушай, парень, не проезжала ли здесь вчера вечером какая-нибудь карета?
Крестьянин медленно выпрямился, внимательно посмотрел на всадников и ответил:
– Проезжала. Да только это было не вечером, а ночью. Дорого бы я дал за то, чтобы посмотреть на того неумеху-кучера. Должно быть, он был пьян, иначе как, скажите на милость, проезжая по такой широкой дороге, можно своротить мой забор? Вот, полюбуйтесь!
Крестьянин повел рукой, указывая на покореженный плетень.
– А скажи-ка, дружок, карета была без сопровождения? – снова спросил архивариус.
– Я, сударь, был в доме, когда тот безмозглый кучер своротил мой плетень, но когда выскочил, заметил каких-то всадников, три или четыре человека. При луне не очень-то разглядишь проезжающих, но, сдается мне, это были рыцари барона Фойербарда.
– Спасибо, приятель, – крикнул Бальтазар, кинул крестьянину крупную монету и пустил коня вскачь. Себастьян последовал за ним. Крестьянин же, выбежав на середину дороги, прокричал им вслед:
– Храни вас Небо, сударь! Если отыщете того кучера, передайте, что для него лучше забыть дорогу через Дальний хутор.
За хутором дорога пошла по лесу. Сосновый бор кончился, уступив место старому темному Дальнему лесу. Дорогу здесь то и дело пересекали большие корни деревьев. Архивариус переменил крупную рысь на мелкую. Себастьян невольно последовал его примеру.
– По этой дороге карета добиралась до монастыря часа три, – заметил архивариус.
– Бальтазар, почему ты едешь так медленно? – нетерпеливо спросил звездочет. – Нам дорога каждая минута, нужно торопиться!
– Не люблю быстро ездить по лесу, – ответил архивариус.