Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень
Шрифт:
– Себастьян?! – изумился профессор. – Что ты здесь делаешь? Ведь я всего с полчаса назад оставил тебя с Бальтазаром на опушке леса. Вы же сказали, что будете меня ждать.
– С полчаса? – переспросил Себастьян. – Значит, я валяюсь здесь каких-нибудь двадцать минут? Великие небеса!
– Валяешься? Но почему ты валяешься? Что все это значит?
Мотылек опустился на грудь Себастьяна.
– Что это? – воскликнул он. – Да ты никак связан!
– Артур, – уныло отвечал звездочет, – я попал в скверную историю. Как только ты улетел, Бальтазар пошел поговорить с пастухом,
– Между нами говоря, ты больше похож на куколку, – захихикал профессор. – Но что же с Бальтазаром? Стало быть, он не знает, что с тобой произошло?
– Я наделал столько шума на мосту, что, думаю, он обо всем догадался, не найдя меня на прежнем месте.
Друзья немного помолчали, затем профессор вздохнул и промолвил:
– Да, скверное дело. Бальтазар – там, на берегу, ты – в монастыре. Я наткнулся на тебя совершенно случайно: спустился вниз перехватить немного нектара, вдруг слышу кто-то меня зовет по имени. Смотрю – рядом маленькое оконце… Одного не могу взять в толк, как ты догадался, что я рядом?
– Откуда мне было догадаться? Просто случайность, а может… может, и не случайность вовсе.
– Тебя схватили рыцари?
– Отшельники.
– Отшельники? – удивился профессор. – Неужели можно и их околдовать?
– Не знаю, – ответил Себастьян. – Но дело не в том, кто меня схватил, а в том, как отсюда выбраться. Не можешь ли ты как-нибудь развязать веревки?
– Да ты шутишь, Себастьян! – пискнул профессор. – Это для тебя они веревки, а для меня – настоящие бревна! Нет, тут я тебе не помощник. Нужно во что бы то ни стало разыскать Бальтазара. Он наверняка что-нибудь придумает.
– Верно, – согласился звездочет. – Я как раз об этом подумал. Хотя, как он проберется в монастырь? Я, как видишь, попробовал, и вот что из этого вышло.
– В любом случае, Бальтазар должен знать где ты находишься, а там будет видно. Сейчас дорога каждая минута.
– Дорога? – переспросил звездочет и тут же встрепенулся. – Так ты нашел Аранею?
– Конечно, – с гордостью ответил профессор.
– Где она? Что с ней?
Но профессору не удалось ответить. За темной дверью послышались приглушенные звуки. Они приближались, и вскоре друзья различили тяжелые шаркающие шаги и невнятные голоса. Мотылек вспорхнул и скрылся под потолком. В ту же минуту дверь с лязгом отворилась, и в тусклом свете Себастьян увидел двух отшельников. Один из них был лыс, лицо другого скрывал капюшон. Когда дверь открылась, голоса отшельников стали внятными, и Себастьян услышал конец фразы.
– … совершенно невменяем, – говорил лысый. – Его даже пришлось связать.
– Так ты, брат Эрль, полагаешь, что этот несчастный повредился рассудком? – спрашивал другой отшельник.
– Так утверждает господин граф, наш почетный гость.
Отшельник в капюшоне плотно закрыл за собой дверь.
– Мне приходилось не раз исцелять от помешательства, – сказал он. – Надеюсь, и на этот раз все пройдет благополучно.
Отшельник приблизился к звездочету, и в руках у него сверкнул нож. Себастьян задергался, но не успел он
– Что ты делаешь, брат Берт? – изумился лысый отшельник. – Ведь он нас сейчас перекалечит! Он же одержим злом!
– Вот я и хочу изгнать зло, но не из этого доброго человека, а из вашего благословенного монастыря, – ответил брат Берт и откинул капюшон. И только тут Себастьян увидел, что это не кто иной, как архивариус Бальтазар Букреус, обряженный в бурую тогу с капюшоном. Звездочет мигом вскочил на ноги.
– Что это? – вскричал лысый отшельник. – Кто это?! Ты – не брат Берт!
– К счастью, нет, – ответил архивариус. – Хотя все люди, бесспорно, – братья и должны помогать друг другу, а не ввергать ближних в узилища. Разве не так, брат Эрль?
Отшельник округлил глаза и попятился к двери, но архивариус, проворно подскочив, придержал его.
– Я очень сожалею, брат Эрль, но тебе придется на некоторое время задержаться в этой келье.
Бальтазар кивнул Себастьяну и тот не без удовольствия связал отшельнику руки, а архивариус достал носовой платок.
– Что это такое? – затрепетал брат Эрль.
– Ничего страшного, – успокоил его архивариус. – Это всего лишь носовой платок. Не бойся, он совершенно чист. Нам же в настоящую минуту он послужит хорошим кляпом.
Связанный, с кляпом во рту бедняга Эрль был усажен на пол, а звездочет с архивариусом крепко обнялись.
– Рад тебя видеть живым и невредимым, – сказал Бальтазар.
– А уж как я рад! – ответил Себастьян. – И хотя мы расстались не так уж давно, признаться, я успел соскучиться.
– Да, уж он натерпелся, нечего сказать, – раздался над ухом архивариуса тоненький голосок. Бальтазар покосился и увидел на своем плече мотылька.
– И профессор здесь! – обрадовался он. – Что ж, значит, опять все вместе, но уже в монастыре. Неплохо!
Бедняга Эрль, выпучив глаза, смотрел на говорящих: он видел только двоих, хотя явственно слышал три голоса.
– И все-таки, Бальтазар, – полюбопытствовал звездочет, – как тебе удалось попасть в монастырь и откуда этот балахон?
Архивариус улыбнулся.
– Едва я вступил в мирную беседу с братом Бертом, это он пас стадо, как услышал страшный грохот и увидел, как ты, друг мой, упал в воду. Нетрудно было догадаться, что это западня. Брат Берт сказал мне, что сразу заподозрил неладное, когда граф Пардоза попросил у отшельников убежища, а старейший отшельник брат Герг согласился, даже ни о чем не спросив графа и его спутницу. Брат Берт по старой дружбе отдал мне свой балахон, и путь в монастырь стал для меня открыт.
– Но как же ты добрался до этого глубокого подвала? – не унимался любопытный звездочет.
– После того как ты упал в воду, она стекала с тебя ручьями. По мокрому следу нетрудно было проследить путь. Спустившись в подвал, я встретил брата Эрля, и поскольку он принял меня за брата Берта, весьма известного целителя, то согласился проводить к звездочету Себастьяну Нулиусу, повредившемуся рассудком.
Себастьян положил руку на плечо друга и сказал:
– Отныне я твой вечный должник.