Звезды сделаны из нас
Шрифт:
Анастасия Вадимовна согласилась сразу, однако, когда я пришёл к ней за деньгами, объявила, что: либо я забираю весь конверт, либо она не даст ничего. Так что я был вынужден его взять, ведь я уже заключил с шоблой сделку.
В актовом зале, украшенном траурными лентами, на сцене устанавливают портреты Макарова и Алисы, ставят стол для цветов.
Народу приходит много. Классы, у которых в это время занятия, снимают с уроков, а таких — вся старшая школа.
Сначала ведущий — Гуськов из класса Алисы неторопливо излагает суть причины, по которой все собрались, будто никто не знает, а потом передаёт
После них наступает очередь Алисиных друзей зачитывать свои речи.
Девчонки и учителя в зале всхлипывают. Видео, которое они сделали под песню «One Direction» с беззаботной и счастливой Алисой с неожиданной болезненностью цепляет и меня. Такое чувство, будто внутри движется лёд, сквозь трещины в котором, разливаясь по всей груди, сочится нечто едкое и горючее. Пару минут пытаюсь запихнуть это обратно в себя, но получается плохо. Приходится даже выйти из зала, чтобы отдышаться.
Жизнь слепа и несправедлива. И какие бы объяснения ей не придумывали люди, никаких правильных ответов нет и быть не может. Существуем только мы, наши поступки и их последствия.
Застреваю в туалете перед зеркалом. Мне кажется, что я изменился. Или чёрный цвет мне больше идёт, или что-то со мной происходит новое. А может я просто в последнее время слишком много думаю и это отображается на лице?
Сделать бы сейчас селфи и отправить Неле, чтобы она вынесла на этот счёт вердикт. Но она обязательно ответит нечто вроде: «Парни, делающие селфи в зеркале, поумнеть не могут» или «Это у тебя от волнения живот прихватило», чем немедленно развеселит, а расслабляться мне было рано.
Возвращаюсь в зал как раз когда наступает момент прощания с Макаровым.
Журкин, Румянцева, Титов и прочие поднимаются один за другим на сцену и зачитывают памятные речи.
«Саша Макаров, наш дорогой одноклассник, был всегда целеустремлённым, решительным и смелым. Мы знали его, как отличного, надёжного друга, умного, красивого и доброго человека… Не выразить словами, как нам всем будет не хватать Саши… Ведь пока мы помним наших друзей — они остаются для нас живыми…», — и всё в таком духе, однако кроме усердия слышу в во всех голосах искреннюю грусть и волнение. Похоже их действительно пробрало.
Я рад, что не скатился до мести, пускай и хотел. Я даже немного горд собой. Кто лучше меня способен выдумать проблему, добиваться её реализации, а после бороться за то, чтобы вернуть всё как было?
Когда шобла успешно заканчивает, Гуськов объявляет:
— А сейчас предлагаю посмотреть видео, которое ребята подготовили в память о Саше.
Гаснет свет.
Начинается видео. Играет музыка и крупным шрифтом выплывает заголовок «Дорогому однокласснику Саше Макарову посвящается», после идут красиво смонтированные слайды и я несколько долгих секунд пребываю в прострации.
Подобного поворота я не ожидал. И никто не ожидал.
На
Макаров прижимает меня за горло к стенке на физре, Макаров выливает мне на голову кисель в столовой, Макаров пинает меня на детской площадке… И всё в таком духе.
Ещё с трудом соображаю, что вообще происходит, как ко мне подлетает классная и яростно шепчет:
— Это омерзительно и низко, Филатов!
— Это не я, Жанна Игоревна, — потрясённо лепечу, словно первоклассник.
— Немедленно сделай так, чтобы всё исправить!
— Как?
— Откуда мне знать?
Видео обрывается. Все косятся в мою сторону.
— Филатов! — жёстко произносит директриса в микрофон. — Выйди, пожалуйста, на сцену и объяснись.
Шобла возмущённо бухтит на своих местах, остальные тоже подхватывают, так что мне ничего не остаётся, как встать и на негнущихся ногах подняться на сцену.
Стоять перед уставившимися на меня зрителями мне не впервой, но сейчас я понятия не имею, что говорить. Пауза затягивается, волнение на местах усиливается. Директриса ёрзает, классная показывает кулак.
— Все вы знаете, что Макаров не был мне другом, — произношу в микрофон, но слышу совершенно чужой голос. — Я бы даже сказал, что он был моим врагом. Человеком, которому я неоднократно желал смерти.
По залу прокатывается вздох.
— Теперь Макарова нет. А вместе с ним нет и моих прошлых проблем. Никто не докапывается, не кидается, не пытается самоутверждаться за мой счёт. Никто не оскорбляет мою маму и не разбивает мне нос. Всё тихо, спокойно и жизнь моя стала ощутимо лучше. Но всё же, если бы я мог, если бы что-то зависело от моего желания или воли, я бы не задумываясь выбрал ту реальность, в которой Саша Макаров по-прежнему жив. И дело тут не в прощении, как вы подумали. Чтобы простить, нужно время, а у меня его ещё не было…
Краем глаза вижу, как Жанна Игоревна яростно жестикулирует, показывая чтобы закруглялся.
— Но без Макарова я бы никогда не стал тем, кем я стал, и не смог бы понять то, что понимаю сейчас. Именно Саша научил меня ценить добро и человечность. Научил делать выбор, отличая истинное от поверхностного. Он помог мне стать сильным, независимым и разумным. Показал важность любви, чести и достоинства.
— Большое спасибо, Глеб, — возле меня появляется директриса и хватается за микрофон. — Давайте переходить к концертной части нашей программы.
— И вот сейчас, сегодня, здесь, — тороплюсь договорить свою мысль. — Мы должны быть безгранично признательны ему за этот поучительный урок, который он преподнёс всем нам ценой своей жизни.
В общем-то хорошо, что директриса меня прогоняет. Сложно сказать, в какую степь можно было зарулить, развивая эту тему. И всё же главное донести я успел.
Я был действительно благодарен Макарову за все испытания, которые мне довелось из-за него пройти.
Ненависть напоминает огонь, с одной стороны она способна быть беспощадной и разрушительной, а с другой, приносит очищение и избавляет от гнили и ржавчины.