100 shades of black and white
Шрифт:
Ему хорошо.
====== Technically, missing(Бен Соло/Рэй) ======
— Вы видели девушку? — это все, что он помнит. Помнит-помнит-не помн...
Ее лицо, дрожащее, размытое пятно золота с вкраплениями крови кажется таким знакомым, словно она стоит напротив.
Бен Соло протягивает руку и ловит пальцами холодный воздух.
— Вы видели эту девушку? — она протягивает новую листовку из пачки, остро пахнущую краской. Свежая, она тает под прикосновениями, оставляя размытый след, и имя сливается в одну полосу.
Нехорошо.
— Нет,
— Я не знаю, о чем вы. Нет, я не хочу даже смотреть туда. Извините, — она выныривает из-под руки Бена, и только сейчас тот понимает, почему напугал ее. Он практически вжал эту незнакомую женщину в стену, тряся над ее лицом листовкой.
А нарисованная Рэй — тонкие линии фоторобота умудряются схватить точность ее черт, колких и слишком правильных, чтобы быть заметными или хоть как-то выдающимися — ухмыляется ему с листка.
Издевательски подмигивает одним глазом, золотистым, в крапинку, а затем мотает головой — о нет, ты не найдешь меня, Бенни-бой. Ты слишком много знаешь, но ничего не помнишь.
И это ему только кажется.
Запах свежей краски до одури невыносим, заползает в ноздри и оседает в горле черной сажей. Еще немного — и его вырвет чернотой.
Рэй.
Бен кривится и закусывает губу, возвращая себе контроль над телом. Двигает замлевшими ногами, прижимает к себе кипу бумажек, боясь, что они разлетятся.
Взмоют в небо белоснежными птицами и пропадут, оставив его наедине с пустотой.
Потому что без нее ничего нет.
Рэй — ее улыбающееся лицо, острые ногти по плечам и слабые вздохи — это все, что имеет значение.
— Вы видели эту девушку? Пожалуйста, подождите... Вы видели ее? — он берется за работу снова. — Не отворачивайтесь, посмотрите сюда, пожалуйста... Вы видели эту девушку?
Через неделю после ее исчезновения уходят сны.
Больше никаких невидимых прикосновений к затылку и волосам. Пропадает даже ее запах — острый, насыщенный медью и озоном, и Бен больше не оборачивается каждый раз, когда позади что-то щелкает. Или стучит.
Это не Рэй, это его дом. Который, потеряв важную часть себя, все же живет по заведенному порядку.
— Да, это я, а кто же еще... — глухо отвечает в трубку Бен и морщится, глядя на свое отражение в зеркале.
Сейчас он до жути похож на отца, каким видел его в последний момент. Мертвого.
Бледное лицо, выплывающее из полумрака, черные глаза и пустой взгляд.
То, что Бен жив, выдает рот, шевелящийся в такт мыслям, выдают губы, выплевывающие совершенно никчемные слова.
— Да, я в порядке, — прислоняется он к косяку двери и закрывает глаза, а громкий голос матери на другом конце линии сливается в ровный гул.
Бу-бу-бу-бу...
За те слова ее можно было бы не прощать до конца жизни. Хотя разве это важно теперь?
— Да, мам. Все будет в порядке. Пока, — эту ложь ему приходится выдирать из себя, но когда разговор заканчивается, становится куда легче.
Проще. И тише.
— Рэй? — Бен боится открывать глаза. Все еще стоит, прислонившись к двери и слушает.
Тихие шаги. Ему просто до смерти нужен хоть один скрип на ступеньке сверху.
Или мягкое касание ко лбу, как она умела это делать. Ее пальцы отгоняли дурные мысли и головную боль. Ее присутствие успокаивало демонов внутри.
Или шепот на ухо.
Я здесь, Бенни-бой. Я вернулась, как ты и хотел.
Но вместо этого, когда он открывает глаза, на него пялятся белоснежные листки, усыпавшие поверхность столов, дивана и пол.
Сотни одинаковых усмешек Рэй на них не скажут ничего нового.
Еще через неделю мир словно забывает о ней. Выталкивает ее из своего поля, обезличивает ее лицо на фото-роботе, и Бену уже не кажется, что он описал ее правильно.
Это не Рэй, это какая-то другая совершенно незнакомая девушка смотрит на него с листовки с издевательской ухмылкой, притаившейся в уголках губ.
Кто ты такой, Бенни-бой?
Он комкает и засовывает всю эту кипу нерозданных листов в мусорную корзину, и больше всего ему хочется как следует пройтись сверху ногой, сминая кривые лица.
Не думает о Рэй еще полчаса, но затем сдается.
Высыпает скомканные бумажные шарики обратно на пол, разглаживает бумагу и всматривается в чужое\все еще родное лицо.
За что ты так со мной, Бенни-бой? Что я сделала тебе?
Теперь ее черно-белое лицо смотрит на него жалобно, почти плача. И Бену самому хочется завыть. От безнадеги.
— Она умерла, Бен. Что-то случилось, я это сердцем чувствую, — здоровяк в помятой байке с вылинявшей надписью, которую черта с два можно прочесть, вздыхает и качает головой. Он и сам выглядит так, будто уже исчезает. — Тебе стоит забыть об этом. Я серьезно, — это Финн, и его слова Бен все еще не хочет принимать как правду.
Те же самые, что говорила и мать.
Все они словно сговорились, и это даже забавно, учитывая то, что Лея никогда не видела Финна, а он ее. И все же они оба — предатели — лезут к Бену с бесполезными словами утешения, настолько фальшивыми, что блевать хочется.
— Я не стану. Не могу. Это же Рэй, — Бен произносит ее имя с нажимом, как будто это поможет ей вернуться. Позовет оттуда, где бы она ни была сейчас. Вернет ее живую. Настоящую.
— Да. Именно поэтому. Рэй не хотела бы. Ты выглядишь как дерьмо.