100 shades of black and white
Шрифт:
Его мысли нарушает появление третьего. Финн приносит с собой поднос со стопками, внутри которых ядрено-синее неизвестное зелье, ставит на стол и усаживается рядом с Хаксом, двигая его к краю диванчика.
Сидящая с другой стороны в полном и неприкосновенном одиночестве Рей смотрит на это со смехом.
— Я ненадолго, давно уже тебя не видел, — Финн расставляет стопки с алкоголем и берет свою. — За это надо выпить.
— А как же… — Хакс оглядывается назад, где вообще-то осталась пустая барная стойка, но ему уже
Ого, бьет она, конечно, здорово. И, кажется, в составе присутствует абсент. В общем, это действительно крутая вещь. Еще пара стопок — и можно будет спокойно валяться под столом.
— А кто за стойкой? — тоже интересуется Рей. — Ты же не бросил все…
— Нет, там По, — отмахивается Финн. — Попросил заменить на пару минут.
— По, — улыбается Рей. Его она точно знает. И явно хочет увидеть. — Я должна пойти и поздороваться.
— Только на шею ему не кидайся, идет? — грозит ей взглядом Финн. — Он это не так поймет.
Рей снова смеется и качает головой:
— Не дождешься. Подождите, я сейчас.
Она покидает их и направляется к стойке.
Оставив Хакса наедине с этим самым недружелюбным парнем на свете.
Финн разглядывает его, как будто пытается что-то понять, но потом хмыкает и проводит пятерней по коротким волосам:
— Понятия не имею, почему она позвала тебя сюда.
— А что, нельзя? — тут же ощетинивается Хакс. Мало было ему одного Рена, так еще второй нарисовался.
— Почему, можно. Но если ты что-то с ней сделаешь, как те придурки… Я тебя убью, — Финн смотрит прямо на него, сузив глаза, и выражение его лица обещает медленную и мучительную смерть, если что-то действительно пойдет не так.
Но не за это цепляется Хакс. Его больше волнует другая часть фразы.
— Какие придурки? — он еще не все понимает, но даже этого уже достаточно, чтобы составить целую картину. — Что они сделали?
— Так ты не знаешь? — Финн удивлен. Более того, даже рот открыл. — Она тебе не говорила?
— Нет, — хотя можно и не говорить, и так уже все понятно. — Кто-то напал на Рей, и из-за этого она боится чужих прикосновений?
Финн мрачнеет, и лицо его делается зверским:
— Куда хуже. Эти мудаки изнасиловали ее. А я даже не смог отомстить за нее потом.
В этот раз «Гуль» больше не кажется вкусным. На языке привкус горечи. И такое ощущение, будто на шею навесили новый камень, рядом с остальными.
Хакс сидит и тупо смотрит на свою пустую стопку, на дне которой поблескивают синие капли.
— Только не говори ей, что это я… — начинает Финн. — Она меня тоже возненавидит…
— Я не скажу, — обещает Хакс.
Теперь понятно, почему любое прикосновение для Рей напоминает кошмар.
И совершенно неясно, что с этим делать.
А нацепить на лицо веселую гримасу, потому что Рей возвращается и тащит с собой еще бутылку чего-то, сложнее
Но чего-то все же можно добиться.
По крайней мере, Рей удается впервые за долгое время пожать ему руку.
Это просто невероятное зрелище, когда она вкладывает в ладонь Хакса свои пальцы, а затем сплетает их.
И смотрит так, будто только что переплыла океан на обломке дерева или сорвала джек-пот.
Хотя стоит Хаксу пошевелиться, потому что рука затекла, и гармония момента нарушается.
Счастье в ее глазах гаснет, сменяясь страхом.
— Мне кажется, тебе нужно просто связывать людей или заковывать в цепи, а только потом обнимать, — неловко шутит он и размыкает прикосновение.
— Ха-ха, очень смешно, — гримасничает Рей и отнимает свою руку, рассматривая пальцы, будто после чужих прикосновений они должны загореться.
Не загораются, ну и хорошо.
— Ну, по крайней мере, один кандидат у меня есть.
Но до нее доходит, что она ляпнула, и Рей отчаянно мотает головой:
— Нет, ты все не так понял, прости. Тебе чего-нибудь сделать? Чаю, кофе? — она цепляется за это как за спасительную соломинку. — Все, что захочешь.
— На твой выбор, — соглашается Хакс и закусывает губу, потому что совсем не хочет, чтобы она снова так шутила.
Помогать человеку, который тебе нравится — это просто и понятно. Но с остальным куда сложнее.
Все портится в пятницу. Пятницы Хакс ненавидит, и теперь в очередной раз припоминает, за что конкретно.
За Рена, за Сноука, а теперь еще и из-за Рей.
Он разрывается между желанием послать Кайло как можно дальше, потому что этот придурок куда-то спрятал его одежду, и, по всей видимости, придется носить двухдневную байку, и пойти к Сноуку попросить другую работу.
Нажаловаться. Ведь приходится все делать за двоих.
А тут еще и Рей. Не отвечает. Ее нет в сети, и Хакс не знает, что еще делать. Разве что идти в кафе-бар прямо сейчас.
Так он и делает, совсем не думая о байке, пропахшей сигаретами насквозь. О том, что выглядит так, словно его пожевали, а затем выплюнули.
Кафе закрыто, что само по себе немыслимо, и внутри темно и пусто, но уйти, не проверив, Хакс не может.
Так что забирается с черного хода.
Рей он находит внутри.
Она сидит со своей стороны барной стойки прямо на полу и выглядит так, словно собирается зареветь. Или рыдала уже несколько часов, пока слезы не закончились.
— Вот дерьмо, что случилось?! — Хакс перемахивает через стойку, радуясь, что она низкая и на ней нет ничего хрупкого, потому что в такой спешке все это полетело бы на пол. — Рей!
— Не работает, — она поджимает губы и кривится. — Никак не помогает. Я просто… — ее руки дрожат, и она сжимает их в кулаки. — Со мной все не так.