119 дней до тебя
Шрифт:
– Да, конечно.
– только и кивает он, не найдя более, что сказать… так много он чувствует в этот самый момент. Его мудрая терпеливая девочка. Он так благодарен ей за её любовь.
***
Четвёртый четверг ноября - праздник еды, семьи и благодарностей.
Может кто-то и сомневается, но это всё, в самом деле, про них - в доме семьи Маккбрайд царит мир.
С самого утра двадцать третьего числа в нём кипит жизнь: поездка за продуктами, суета на кухне, возгласы счастливой Люси, которую брат с Нурой возили на городской красочный
Большая, с современной мебелью. Девушка догадалась, что она Его. Почти сразу поняла, как только вошла и увидела широкое окно с дверью, ведущей на балкон-терассу. Открывающийся вид был прекрасен. Просторный свежий полумрак перетекающий в искрящееся море городских огней вдали.
– Вот ты где. – нашёл её Итан немного позже.
– Вот где я. – обернувшись, улыбнулась она.
Он шагнул внутрь, но остановился. Огляделся немного, а потом посмотрел на Нуру, стоящую у самого окна и вздохнул:
– Долго же меня здесь не было.
– Извини, я не специально. Мы играли и… - девушка не договорила, просто протянула ему руку и позвала. – Иди ко мне.
Он подошёл и обнял её.
– Теперь я понимаю, почему ты полюбил тот утёс. – сказала она, глядя вдаль, на ночной Чикаго.
Итан, молча, кивнул и коснулся теплыми губами её шеи.
Ему нравится здесь, но с этим местом связано слишком много грустных воспоминаний.
– Я не говорила тебе, у меня тоже есть такое. Даже, наверное, их несколько. Это там, в Остине. И я тоже хочу показать их тебе.
– Хорошо. – прошептал он, а она обернулась:
– Мы поедем вместе, на Рождество. Ты согласен?
Он просто смотрит ей в глаза и чуть улыбается. Конечно же, он согласен, разве проживёт без неё хоть день?
- Но, - смеётся девушка. – Мы поедем на машине. Я уже примерно распланировала маршрут и жду не дождусь этого путешествия с тобой. Надеюсь, тебе понравится. В любом случае вдвоём веселее и, уверена, ты не ночевал в придорожных мотелях, так что…
– Не важно, - говорит Итан. – Считай, я доброволец.
– Классно.
– Но у меня тоже есть условие. Поедем на ровере. Без обид, но мустанг выглядит не слишком надёжно.
– Ох, серьёзно? Помнится мне, как раз таки твой джип ломался прямо посреди улицы.
– Случайность. Сейчас он в норме.
– Ладно. Твоя взяла. Но…
– «Но»?
– Я за рулём!
Он только рассмеялся. «Как угодно».
Нура обняла его, а отпрянув, закусила губу.
– Что? – тронул он её личико.
– О чём думаешь?
– Эта комната, - осмотрелась она. – Она такая одинокая и пустая. Не верится, что она твоя.
– Была. – поправил он.
– Да, была. И всё же. Здесь будто жил вовсе не подросток. Я ожидала увидеть плакаты с музыкантами и какой-нибудь ворованный дорожный указатель. А ещё пару тройку
– Не разочарует.
– Ну, или рассмешит, это уж точно! – воскликнула она взволнованно, а он поцеловал её и кивнул:
– Были. Были и плакаты и комиксы. На стенах ещё остались следы от кнопок, можешь в этом убедиться. Знаков я не воровал, но была крутая неоновая вывеска. Я её продал. Книги в основном были учебными, ну а кубки… парочка валяется в универе, я не участвовал в соревнованиях в школе, только когда поступил в университет и то, лишь первые года полтора. Теперь я не кажусь тебе слишком странным?
– Всё равно кажешься. – хихикнула девушка.
– Ладно. – задумался Итан.
– Может быть здесь так странно, потому что я жил не такой уж обычной беззаботной подростковой жизнью.
Если не продолжать, можно было бы решить, что он имеет в виду статус семьи, роскошь с деньгами и власть, сдержанность и вынужденные рамки. Но он продолжит, он сделает это. Он хочет рассказать ей о себе всё, от начала до конца.
Он улыбается, но печаль в глазах выдаёт боль.
- Мама болела, деду с отцом было не до меня. Учёба давалась легко, так что с этим проблем никогда не было. Частная школа, герб на груди – это всё, что им было от меня нужно. Гордое звание Лиги плюща[5] - поверхностное убеждение состоятельности, лживая стабильность. На самом деле я делал, что хотел… был, где хотел. Бедная Мамми, она, правда, очень старалась, а я вёл себя, как засранец. Друзей много, деньги водились. Хитрил, крутился, развлекался. А когда возвращался сюда, всё время проводил с матерью. Мои интересы оставались далеко за пределами этих стен. Так было до её смерти. Она умерла и всё сразу пошло наперекосяк. Дом перестал быть «домом». Был даже период, когда меня держали здесь насильно, не хочу это вспоминать.
– Не нужно. – просит девушка тихо.
– Не буду. – отвечает он тут же.
– В том, что было, была и моя вина. Точнее, почти только лишь моя. Я знал, я всё понимал, хотел этого… Я сходил с ума, но мне нравилось. И сейчас мне безумно стыдно за это. А потом родилась Люси. И это событие, оно меня словно успокоило. Оно встряхнуло меня, привело в чувства. Внезапно я остался один, и вдруг понял, что теперь это не так. Почувствовал ответственность, захотел быть «в себе». Мне нужно было быть с ней, стать примером. Она моя сестра, но я проникся ею не поэтому. Этот ребёнок разбудил во мне улыбающееся, нежное, пушистое, щекочущее чувство. Оно меня вылечило, но на это понадобилось время, так что я ещё успел наворотить кучу дел, прежде чем всё более ли менее уладилось.
Стол накрыт и все вместе, и даже Грета, садятся ужинать. Они едят, разговаривают, смеются, вспоминая что-то и каждый, думая о чём-то своём, сводит все мысли к одному – какой же выдался хороший, настоящий, уютный праздничный вечер.
Позже, заботливая Грета уводит девочку в кровать. Оливия с девушкой пьют шампанское, а мужчины скотч. Итан не хочет больше, но отец настаивает и предлагает им с Нурой остаться на ночь. Тот переглядывается с любимой и обещает подумать.