12 великих трагедий
Шрифт:
Но до нас не достигал
Треск и грохот их, – высоко
Были мы; вокруг же нас
Духи снежные плясали,
И крутились, и вились,
Пели, выли, застилали
Пеленою взор и слух.
Осе (словно у нее голова кружится).
Господи, спаси, помилуй!..
Пер Гюнт
Вдруг на страшной крутизне
Вверх взлетела куропатка,
С выступа сорвавшись, где
Притаясь в гнезде сидела,
И с кудахтаньем – шарах
Прямо
В сторону метнулся он
И, подпрыгнув чуть не к небу,
В бездну ринулся стремглав.
Осе шатается и хватается за ствол дерева. Пер Гюнт продолжает. Пер Гюнт
Позади стена крутая,
А под нами глубь без дна.
Облака прорезав, в стаю
Чаек врезались мы с ним.
С криком чайки разлетелись,
Мы же дальше вниз стрелой.
Я взглянул туда и вижу —
Беловатое пятно.
Словно б оленье брюхо,
Нам навстречу все растет…
То изображенье было
Наше собственное, мать!
Нам навстречу поднималось
Из озерной глубины
На поверхность в то же время,
Как неслись мы сами вниз!
Осе (почти задыхаясь).
Пер… скорее, Бога ради!
Пер Гюнт
Вот и встретились олени —
И со дна и с высоты;
Брызги так и полетели, —
Мы нырнули с головой!..
Как-никак олень, однако,
Выплыл на берег со мной,
И я марш домой скорее…
Осе
А олень?..
Пер Гюнт
Должно быть, там
Где-нибудь себе гуляет…
(Прищелкивая пальцами и перевертываясь на одном каблуке.)
Поищи – авось найдешь,
Постарайся – и поймаешь!
Осе
Как ты шею не сломал?
Иль хоть ноги, или спину?
Господи! Хвала тебе!
Это ты мне спас парнишку…
Правда, куртка вся в дырах,
И штанам досталось, видно;
Ну, да не о них тужить,
Как припомнишь, что могло бы…
(Внезапно застывает с открытым ртом и вытаращенными глазами, долго не может найти слов и наконец разражается.)
Ах ты, чертова башка!
Ах ты, лгун! Ведь эту сказку,
Как я вспомнила теперь,
В девках я еще слыхала!
Было это не с тобой, —
С Глесне Гудбрандом когда-то!
Пер Гюнт
А со мной быть не могло?
Я ведь тоже ездить мастер.
Осе (сердито)
Мастер ты чужую ложь
Разукрасить так, что с толку
Хоть кого собьет она.
И орлов сюда, и чаек,
И невесть чего приплел он!
Смесью были с небылицей
Страх такой нагнал, что я
Не узнала старой сказки!
Пер Гюнт
Пусть чужой бы так сказал, —
Я
Осе (плачет)
Пусть бы Бог прибрал меня!
Лучше б мне лежать в могиле!..
С парнем просто сладу нет.
Пер, пропащий ты, пропащий!
Пер Гюнт
Полно, милая моя,
Золотая, дорогая!
Ты права, я виноват,
Лишь не плачь, не сокрушайся!
Осе
Как не плакать бедной мне,
Вырастив такого сына
На позор и стыд себе?
Как же мне не сокрушаться?..
(Опять плачет.)
Полной чашей дом наш был
При твоем покойном деде;
А теперь осталось что
От богатства и почета?
Твой отец протер глаза
Деньгам дедовским скоренько, —
Накупил земель, домов,
Ездил барином четверкой,
Задавал пиры горой;
Ни вина тут, ни посуды
Не жалели; каждый гость,
Выпив, об стену с размаху
Был бутылку и стакан.
А потом – куда что делось?
Где богатство, где почет?
Пер Гюнт
Вот!.. А снег где прошлогодний?
Осе
Цыц! Молчи, молокосос!
Ты на дом наш полюбуйся:
Что окно, то и дыра,
Заткнута тряпицей старой;
Еле держится забор,
Скот стоит в хлеву без крыши,
На полях, лугах – бурьян;
Сколько раз за недоимки
Уж описывали нас…
Пер Гюнт
Ну, довольно бабьих охов!
Счастье часто то начнет
Чахнуть, вянуть, то вдруг снова
Краше вдвое расцветет.
Осе
Нет, посыпано золою
Место, где оно цвело!
Ты один не изменился:
Нос по-прежнему дерешь
И с лица не спал; такой же,
Как тогда, когда здесь был
Копенгагенский священник
Как зовут тебя, спросил
И клялся, что многих принцев
Ты за пояс бы заткнул
И умом и красотою.
Лошадь с санками отец
Подарил ему за это.
Да, жилось нам хоть куда!
Пробст и фогт со всей оравой
День-деньской толклись у нас,
Ели, пили до отвалу.
А когда пришла беда —
Всех повымело, как ветром.
Опустел наш дом с тех пор,
Как пошел бродить по свету
Коробейником мой Йун!
(Утирая глаза передником.)
Ох, но ты ведь взрослый парень,
Крепкий, сильный, и тебе
Быть пора бы уж опорой
Хилой матери своей,
Самому хозяйство править,
Чтоб хоть что-нибудь сберечь
Из остатком от наследства.
(Снова плачет.)
Ох, да где уж проку ждать