125 rus
Шрифт:
после взрывов, а взрывы были такие глухие.
Дизель и глухота – вот твое море, парень. Мутные вспышки прожектора, да азбука
Морзе. Все органы чувств приходят в негодность, но реакция и боевая готовность должны
быть на высочайшем уровне. Слепой, глухой, нюх никакой, и сколько ни вопи, никто не
услышит. Изъясняйся торпедами. Иди по цифрам. Победа над стихией. В чужой
монастырь со своим уставом не ходят. Хочешь пуляться под водой – будь готов жить в
герметичной пленке.
А вспомни
наши корабли. Спасите наши души.
Я пошел гулять от музея С-56 дальше по Корабельной набережной. Причал номер
такой-то. Расписание паромов. От размышлений и впрямь отучился дышать. Дыши, Аякс,
пока стоишь на твердой земле. Свежесть. Свежесть взъерошила мне волосы. Вечная слава
героям-подводникам. Я как всегда трус, я остаюсь на суше и гуляю в одиночестве.
Пожалуй, пора разделаться с этим. Хватит с меня рассказов про подводное царство и
Миру с пулеметом. Ни к чему это не приводит и, видимо, уже не приведет. Пусть
субмарины выбрасывают торпеды и с носа, и с кормы, я, сухопутный неандерталец,
способен на подвиги куда более скромные и приватные. Бросаюсь телефонами и
диктофонами. Да, я выкинул его. В море, с Корабелки, как и мобильник на Емаре. На
Емаре все было куда помпезнее – стоя на высокой отвесной скале, шквальный ветер сыпал
мне мокрую соль в глаза, я размахнулся и… Сегодня это случилось куда прозаичней,
наверное, от того, что произошло в городской черте. Анин диктофон стал первой в
истории Тихоокеанского флота субмариной карманного размера. Пусть глаголет на дне
морском о дне морском.
Очередная гора упала с плеч, а легче все не становилось. Осталось выкинуть в воду
еще и фотоаппарат, придумав какую-нибудь адскую зависимость от него. Между прочим,
пластик тысячелетиями разлагается в природных условиях, а я только и делаю, что
засоряю Мировой океан. Но куда деваться, когда собственная черепная коробка засорена
до предела, больше уже не лезет? В воду, разумеется, в воду. Вода камень точит. Авось и
справится с непомерным грузом Аниной депрессии.
Я капитулировал. Крест напротив моего имени в энциклопедии подводных лодок. Она
меня подбила, добила, но я смог ее потопить. Или, наоборот, она меня ранила, а потом
проворной рыбкой выскользнула из моих рук и уплыла прочь по Золотому Рогу? Оставила
меня хлопать жабрами на поверхности.
Я пошел в тату-салон и сделал себе татуировку. «Аня» в сердечке. Вульгарно, пошло,
но мне этого хотелось. Меня зовут Аякс, ее зовут Аня, и наши имена начинаются на одну
и ту же букву. Я ее люблю, но некоторые ее откровения вселяли в меня ужас и
определенного рода подозрения, шедшие вразрез со здравым смыслом.
Как, например, то, что мое настоящее, паспортное имя –
Глава 16.
«Р» - Русский остров
«Русский — остров в Японском море, в нескольких километрах от Владивостока.
Принадлежит
Российской
Федерации.
Административно
является
частью
Фрунзенского района Владивостока. Входит в архипелаг Императрицы Евгении.
В 1890 году под руководством инженера-подполковника К.Чернокнижникова был
разработан проект строительства Владивостокской крепости, в котором впервые
обращается внимание на географические преимущества острова Русского для
обороны Владивостока. В частности, согласно плану, следовало построить форт на
горе Русских и прорыть канал через перешеек на севере острова.»
(источник: ru.wikipedia.org)
Паром увозит людей на закрытый до недавних времен Русский остров. Вода
Владивостока отступает, ее сменяют чистые волны без примесей. Без инородных тел.
Маяк Басаргин, бело-красная будочка. Ярко светит маяк, корабельный факел, не
заблудись в темном лесу, ориентируйся по звездам – маяк будет самой яркой из них. К
маяку, стоящему на скале, с берега ведет подвесной мостик. Скалы выщерблены идеально
с точки зрения геометрии.
На Русском острове нет моего отца. Сегодня я буду скрываться здесь. Ворошиловская
батарея стережет мой покой. Стреляет метко и очень далеко. На расстоянии шести
морских миль (что равно почти двенадцати километрам) с третьего выстрела была
уничтожена швартовая бочка диаметром два метра, которую и разглядеть-то практически
невозможно. С таким телохранителем ничего не страшно.
Бухты Большой и Малый Аякс. Аякс Оилид, он же Малый Аякс, был дурного нраву, и
Посейдон, и Афина его терпеть не могли за нетипичную для простых смертных гордыню.
О нем я уже писал. Великий Аякс тоже плохо кончил. Софокл посвящает этому свою