125 rus
Шрифт:
там человек деньги заплатил за разговор, беги быстрее! Кучерявый провод, я дергал его, я
был нетерпелив. Мы должны уметь прощать. Прощение – это конец. Не зря же от
прощания его отделяет лишь одна буква. Простить значит переступить, оказаться сверху,
благородно и снисходительно, оставляя объекта барахтаться в собственных изъянах.
Простить значит прогнуться и быть неравнодушным, принять чужие изъяны, смириться. В
любом случае это означает вылезти
Мой злодей-отец снял трубку. Алёкнул. Я убедился, что с ним все в порядке – по
крайней мере, он не потерял дар речи в поисках блудного сына. Он ничего не потерял.
Я вышел из телефонной будки-аквариума, декоративно украшенной, как и подобает.
Располагайтесь, в нашей гостинице есть все удобства. Там, наедине с голосом батюшки, в
хрустальном аквариуме, мне было тесно. Ненавижу замкнутые пространства. А одного
слова папы хватало, чтобы заполнить собой все свободное место вокруг. Иногда мне
казалось, что он больше бы ненавидел меня, будь я способен говорить. Ведь тогда я бы
смог ему возражать и перечить, что никак не подходило домашней авторитарности. Тем
не менее, я оказался столь высокого мнения о себе, что начал всерьез бояться того, как бы
отец не слег с инсультом после моего внезапного побега. К счастью, я как всегда
ошибался.
Итак, упиваясь своим неоправдавшимся напыщенным благородством, я вновь пустился
в свои параноидальные размышления. Батюшка запросто мог соорудить хитрый
автоответчик, а сам быть где-то поблизости. Продолжать следить за мной. Вычислил по
номеру мобильника местонахождение абонента, пока я не выбросил трубу на Юморе.
Куда бы смотаться от него на этот раз?
Внезапно меня осенило – надо уходить наверх. В горы, на север. Туда, где растет
женьшень и бродят тигры с леопардами.
В городе Арсеньеве две самые главные, на мой взгляд, достопримечательности – это
озеро лотосов и сопка Халаза. После кампании по русифицированию топонимов, Халазу
на картах называют Обзорной. Высота сопки – 865 метров. По серпантинной дороге
можно заехать на машине на самый верх, там стоит телевышка (глядя на нее, представлял
себе фантасмагории с дикими порывами ветра, затягивающего телевышку в узел. Привет,
Павич.). Вытягиваешь руку наверх и можешь поцарапать небо.
Иногда я бросал машину на обочине и шел пешком в лесные дебри, далеко. Ручаюсь,
даже видел след тигра. Амба! Так называл тигра Дерсу Узала. Я ложился на траву,
смотрел в глаза за облаками. Диктофона у меня больше не было, поэтому я просто читал
одни и те же книги. Представлял
ним и запутался в багульнике. Появились пятипальчатые листья женьшеня. Они
превратились в руки, схватили меня и повалили на землю»24.
Правда, женьшень я найти не смог. Оставил это дело профессионалам. Китайцы
считают, что женьшень стоит искать в том месте, где упала звезда. Звезды по ночам
падали часто, но я все равно считал себя недостойным увидеть корень пан-цуя. Белки
прыгали по веткам, пока я валялся на земле, одна из них проскакала почти правильный
геометрический круг надо мной.
С татуированного предплечья сходила кожа. Я отрывал буковки, на их месте
оставались те же самые каракули, но теперь уже въевшиеся навек.
Я слушал финскую группу «Amorphis». У них было горнолыжное звучание клавишных
партий. Альпийские синтезаторы, как бы это описать поточнее. Клавишные партии
северного сияния. В общем, то был лучшее звуковое сопровождение моих походов по
сопкам (или, как сказал бы Дерсу, «моя сопка ходи»). Иногда даже становилось жаль, что
сейчас не зима.
Петляя по неизвестному маршруту, я полагался лишь на таблички, выставленные на
въездах в поселки и деревеньки. В карту даже не заглядывал. Прокатавшись два дня, мне
надоело спать в машине. Пора было возвращаться в город. Я выпил воды из какого-то
горного ручья, наслаждаясь своим антиурбанизмом и испытывая душевную гармонию.
Единственное, что я знал – это направление движения. Так как тайга находится на
севере, то для того, чтобы попасть во Владивосток, мне нужно постоянно ехать на юг.
Если, конечно, эта вырубленная и посыпанная щебенкой просека, на которой с трудом
смогут разъехаться две машины, куда-то вообще приведет. Не в гости к Лешему.
Сколько я еще времени буду прятаться от своего отца?...
И где?
Солнце грело правую руку, запад справа, значит, все верно – я ехал на юг. Хотелось бы
сегодня-таки добраться до своей родимой комнатки. У меня была с собой кедровая
шишка. Неспелая, скорее всего, но, как-никак, моя единственная серьезная таёжная
добыча. Альбом финнов «Skyforger» проиграл три раза подряд – получается, я был в пути
уже пару часов без остановок. Со средней скоростью около сотни, можно сделать вывод,
что я достаточно далеко влез наверх. А никаких признаков человеческой жизни
поблизости всё не появлялось. Это уже доставляло определенного рода дискомфорт.