1415. Азенкур. Новая история

Карри Энн

Французское посольство выехало из Винчестера 7 июля и достигло Кале к 14 июля, прибыв в Париж 26 июля. В их компании был каноник Нотр-Дам де Пари Жан Фузорис [256] , который уже имел связи с епископом Куртене. Во время осады Арфлера епископ уговорил клирика из Монтивилье, захваченного англичанами, передать Фузорису секретные письма с просьбой предоставить информацию о передвижениях французского короля и вероятной численности его армии. [257] Священник и письма попали в руки французского гарнизона в Монтивилье. В результате Фузорис был арестован в Париже 6 сентября по обвинению в государственной измене. У нас есть полная стенограмма его собственных показаний и показаний различных свидетелей. Куртене, очевидно, впервые вступил в контакт с Фузорисом в Париже, во время посольства летом 1414 года. Поэтому вполне возможно, что последний некоторое время работал шпионом на англичан, хотя на суде он отрицал это обвинение. Он утверждал, что прибыл в Англию с французскими посланниками в июне только потому, что Куртене задолжал ему деньги за научные инструменты и книги, которые епископ приобрел в Париже. Правда об этом эпизоде никогда не станет известна, но это дает нам уникальное представление о том, что происходило за рамками официальных переговоров. Если англичане использовали шпионов, то мы можем быть уверены, что и французы тоже. Это подозрение объясняет приказ, разосланный 3 июля в главные английские порты, не позволять иностранцам покидать страну до дальнейшего уведомления. [258]

256

Жан Фузорис (ок. 1365–1436), священник-ученый, известен как создатель астрономических инструментов.

257

Fusoris, 137–287.

258

CCR 1413–19, 215.

Особенно

интересно свидетельство Фузориса о его встрече с неназванным эсквайром короля в городе, куда французские посланники прибыли через три дня после того, как они покинули Винчестер. [259] Этот эсквайр привез обычные подарки послам на прощание. Он попросил разрешения поговорить с Фузорисом, якобы на том основании, что Куртене прислал его с частью причитающихся денег. В последующем разговоре эсквайр спросил Фузориса, почему посольство не приехало раньше, ведь если бы они это сделали, королевский брак мог бы состояться. Фузорис ответил, что слышал, как "врач" из окружения Генриха сказал, что для короля брак был бы лучше, чем война. Брак обеспечил бы ему безопасность в его королевстве, поскольку он также мог дать ему доступ к военной поддержке со стороны французов в будущем, если бы она ему понадобилась. А она вполне могла бы потребоваться, поскольку многие отдавали предпочтение его брату Кларенсу или графу Марчу. Если он начнет свое вторжение, то, как и Ричард II, вполне может обнаружить, что против него будет поднято восстание, пока он отсутствует в Англии. Кроме того, если он совершит поход во Францию, а затем быстро вернется домой, ничего не добившись за все понесенные расходы, его не примут с благодарностью по возвращении. С другой стороны, если бы он задержался во Франции дольше, скажем, на два или три месяца, и французы собрались бы против него, король оказался бы в большой опасности. Французы были гораздо более опытны в военном деле, чем раньше ("magis exercitati in armis quam solebant" [260] ), и считалось, что сеньоры Франции едины и солидарны. Англичане боялись этого, не в последнюю очередь потому, что в прошлом они уже ходили на Францию и ничего не добились. Это ссылка на кампанию 1412 года, где французы объединились и тем самым лишили английскую армию всякой надежды использовать их разногласия.

259

Fusoris, 247–9.

260

лат.
– больше практиковались с оружием, чем раньше

Было бы легко отбросить это свидетельство, если бы не две причины. Во-первых, Фузорис дал эти показания только в конце марта 1416 года, а к тому времени мнения, высказанные врачом, были уже неактуальны. Во-вторых, ни подготовка Генриха к кампании, ни его положение в Англии не были полностью прочными. Задержка, вызванная переговорами с французами, не помогла. Дата сбора была назначена на 1 июля, но сборы начались только через неделю. Приказ о сборе большого отряда Кларенса был отдан только 20 июля, что говорит о том, что его войска только что собрались. Экспедиция отплыла только в середине августа. Таким образом, в промежуточный период войска находились на королевском довольствии, но теснились в Саутгемптоне и его окрестностях. [261] Возникли трудности с обеспечением армии достаточным количества судов для перевозки. 27 июля были отданы приказы о том, чтобы доставить больше судов для переправы из порта Лондона в Саутгемптон и собрать больше луков, стрел и тетив в арсенала Тауэра. [262] Еще одной проблемой были деньги. В период с 11 по 24 июля король сделал еще один залог из своих драгоценностей, чтобы погасить займы и оплатить найм войск. [263] Солдатам также нужно было запастись продовольствием. 24 июля Генрих приказал шерифу Гемпшира объявить, что те, кто собирается отправиться в поход, должны обеспечить себя продовольствием на три месяца. Этого было нелегко добиться, учитывая большое количество собравшихся воевать. [264]

261

В решениях, принятых относительно счетов после кампании в марте 1417 года, было признано, что начало кампании следует считать 8 июля, а не 1 июля (Sources, 448).

262

CPR 1413–16, 344.

263

Foedera, IV, ii, 136–7.

264

Foedera, IV, ii, 137.

Датировка этих различных распоряжений, а также тот факт, что король и несколько его лордов составили свои завещания примерно в одно и то же время, указывает на то, что Генрих намеревался вскоре отправиться в путь. 28 июля он отправил письмо Карлу VI с морского берега ("sur le bord de la mer") в Саутгемптоне. [265] Это был последний ультиматум, в котором упоминалось несколько священных текстов, включая Второзаконие. Человек, планирующий нападение, сначала предлагал мир, но если враг отказывал ему в справедливости, то ему разрешалось прибегнуть к оружию. Письмо Генриха предлагало Карлу последний шанс вернуть его наследство, чтобы избежать пролития христианской крови. Он даже предлагал уменьшить требование приданого Екатерины на 50.000 экю. Это были не настоящие предложения, а просто формальное оправдание вторжения. Французский ответ был написан только через две недели после высадки Генриха. Карл также подчеркнул, как он постоянно добивался мира разумными средствами, и заявил, что не боится угроз Генриха. Если его королевство подвергнется нападению, то он будет готов дать ему отпор силой оружия.

265

Religieux, v, 527–31; Des Ursins, 505–6 (который также включает полный текст ответа Карла от 24 августа). Monstrelet датирует письмо Генриха 5 августа.

Во вторник 29 июля король, находившийся теперь в Портчестере, приказал своей армии быть готовой к отправке через два дня, 1 августа. Возможно, Генрих всегда выбирал именно эту дату для отплытия, по причинам, которые мы рассмотрим в конце этой главы. [266] На самом деле отплытие было отложено еще на неделю из-за раскрытия Саутгемптонского заговора. Реконструировать его нелегко, поскольку он основан на вынужденных признаниях. [267] В них говорится о различных встречах в Саутгемптоне и его окрестностях после прибытия в город 21 июля сэра Томаса Грея. 26 июля Генри, лорд Скруп и граф Кембриджский якобы встретились на пароме Итчен и говорили о поджоге кораблей, чтобы помешать экспедиции. План состоял в том, чтобы убить короля 1 августа и передать корону его кузену, графу Марчу. Это было преднамеренное и очень значимое совпадение дат. Заговорщики намеревались покончить не только с жизнью и правлением Генриха, но и с его кампанией. Это хорошо согласуется с тем, что сообщил информатор Фузориса. Мы должны задаться вопросом, почему приближенные к королю люди решили попытаться свергнуть его с престола в 1415 году, когда он готовился к отъезду во Францию. Конечно, в этот момент вероятность успеха была наименьшей, поскольку Генрих был окружен огромной армией? Неужели заговорщики намеренно выбрали этот момент, потому что ожидали, что многие перейдут к ним со своими войсками, и поэтому будет легче убить короля и двух его братьев вместе с ним, а затем двинуться на Лондон против его оставшегося брата? В первые годы своего правления Генрих мало что сделал для того, чтобы стать популярным среди тех, кто не входил в его ближайшее окружение. Его одержимость французской войной не разделялась всеми. Но Генриха нужно было слушаться. Он не был человеком, власть которого можно подвергать сомнению.

266

Foedera, IV, ii, 141.

267

T.B. Pugh, Henry V and the Southampton Plot (Southampton Record Society, 1988), with the confessions in Appendix 2.

Высказывались предположения, что никакого заговора с целью убийства короля вообще не было. Своим жестоким поступком против приближенных и высокопоставленных людей Генрих гарантировал, что во время его отсутствия не будет ни восстаний против него, ни критики со стороны участников похода. В этом контексте важно, что "Gesta" утверждает, что заговорщики были развращены "зловонием французских обещаний или взяток". [268] Это не было включено в официальные обвинения против них, но было слухом, возможно, раздутым самим королем. Независимо от того, существовал ли он или был подстроен Генрихом, заговор в Саутгемптоне свидетельствует о мнительной и жестокой натуре, усугублявшейся тем, что его постоянно терзала неопределенность, и эта черта

должна была проявиться еще раз во время кампании. 31 июля граф Марч раскрыл заговор королю. Граф Кембриджский, Генри, лорд Скруп и сэр Томас Грей были арестованы, быстро признали свою вину и были казнены 5 августа после совместного суда. 7 августа граф Марч был помилован. В тот же день король покинул замок Портчестер и поднялся на борт своего корабля "Тринити Ройал", который, вероятно, был пришвартован между рекой Хэмбл и входом в гавань Портсмута. Парус был поднят до полумачты как сигнал к отплытию для других кораблей. Экспедиция началась.

268

Gesta, 18–19.

Цели войны Генриха V 

Чего хотел добиться Генрих? В его последнем ультиматуме Карлу говорилось о его "правах и наследстве", но также упоминалось о возвращении "по крайней мере того, о чем мы неоднократно просили вас через наших послов". Последним требованием, выдвинутым во втором посольстве, было выполнение условий "Великого мира". В речи епископа Бофора по окончании неудачных переговоров в Винчестере также подчеркивалось, что послы Генриха настаивали не на "великих вопросах, таких как корона Франции, Нормандия, Турень, Анжу, Мэн и сюзеренитет над Фландрией и Бретанью", а на урегулировании, достигнутом Эдуардом III. [269] Это урегулирование было по сути тем, что "арманьякские" принцы согласились получить от англичан в Буржском договоре. Около 10 июля Генрих приказал сделать копии этого соглашения и отправить их в Констанцский собор [270] , императору Сигизмунду [271] и другим князьям, "чтобы все христианство знало, какую великую несправедливость причинили ему французы своим двуличием" и что заставило его "как бы нехотя и против воли" поднять свои знамена "против мятежников". [272]

269

Religieux, v, 522–5. Публичные заявления, например, в адрес Лондона, также указывали на это как на цель Генриха (Memorials of London and London Lifein the xiiith, xivth and xvth centuries, ed. H.T. Riley [London, 1868], 603–5).

270

Констанцский собор — XVI вселенский собор католической церкви, проходивший в городе Констанце в комплексе зданий местного кафедрального собора. Созван папой Иоанном XXIII по настоянию германского императора Сигизмунда. Проходил с 16 ноября 1414 по 22 апреля 1418 года. Главной задачей собора было прекратить церковную схизму.

271

Сигизмунд I Люксембург (лат. Sigismundus, венг. Zsigmond, чеш. Zikmund, нем. Siegmund; 15 февраля 1368 — 9 декабря 1437) — курфюрст Бранденбурга с 1378 по 1388 и с 1411 по 1415 годы, король Венгрии с 1387 года, король Германии с 1410 года; король Чехии 1419 по 1421 год; король Ломбардии с 1431 года, император Священной Римской империи с 1433 года — являлся последним императором из дома Люксембургов.

272

Gesta, 16–17. Одна из этих копий до сих пор сохранилась (E30/1695). Ссылка на мятежников полностью соответствует ссылке Генриха на Второзаконие.

Однако Генрих вторгся в Нормандию и назвал ее "своим герцогством". Он осадил Арфлер, который назвал "своим городом". Затем он двинулся в поход через северную часть герцогства, а также через Понтье в Кале. Обе эти области входили в состав земель Эдуарда согласно Бретиньскому договору, но Нормандия не входила. Действительно, Эдуард прямо отказался от своих прав на нее в этом договоре, подтвердив тем самым Парижский договор 1259 года, в котором Генрих III отказался от претензий на герцогство и другие анжуйские земли на севере. Таким образом, с точки зрения справедливой войны Генрих мог напасть на Нормандию только из-за своих притязаний на французскую корону. Это не означает, что он надеялся стать королем Франции или даже герцогом Нормандии. Однако "Gesta" трактует его поход так: "чтобы сначала вернуть свое герцогство Нормандию, которое принадлежало ему по праву со времен Вильгельма Первого, Завоевателя". [273] Несомненно, вторая кампания Генриха 1417 года была направлена на систематическое завоевание Нормандии и велась с намеренным акцентом на нормандское герцогское наследство короля. Король даже стал называть себя герцогом Нормандии, как только высадился в герцогстве 1 августа 1417 года, и начал возрождать древние герцогские институты. Однако в 1415 году о "нормандском наследстве" не упоминается нигде, кроме "Gesta". В речи на открытии парламента в ноябре 1415 года было специально указано, что Арфлер находится "во Франции", а поход Генриха оттуда в Кале был описан как "через сердце Франции". [274] Поэтому комментарий "Gesta" может отражать скорее поворот амбиций Генриха в 1417 году, чем реальную ситуацию в 1415 году.

273

Gesta, 16–17.

274

PROME, IX, 114. Для более полного понимания выбора Нормандии и Арфлера см. A. Curry, "Lancastrian Normandy: the jewel in the crown?", в книге England and Normandy in the Middle Ages, ed. D. Bates and A. Curry (London, 1994), 235–52.

Более вероятно, что на этом этапе его план заключался в захвате земель в Нормандии, чтобы укрепить свою позицию в переговорах с французами по условиям мира в Бретиньи. Перевезти большую армию через Ла-Манш было гораздо дешевле и быстрее, чем в Бордо. Если бы Генрих завоевал больше территорий в Нормандии в ходе кампании 1415 года, он мог бы добавить это к своим требованиям. Размер его армии позволял захватывать новые города и оставлять в них гарнизоны. Легко понять, почему он нацелился в первую очередь на Арфлер. Он давал ему важный плацдарм на Сене, через который можно было доставлять припасы и подкрепления и начинать последующие вторжения. В конце XIV века французская корона создала здесь укрепленную военно-морскую базу (clos des gal'ees), с которой впоследствии совершались набеги на английские берега и суда. Поэтому его захват нанес ущерб военно-морской мощи Франции и защитил Англию. Кроме того, город находился на реке, ведущей прямо в Париж, через территорию, которая находилась во владении непосредственно французского короля и приносила значительный доход французскому королевству. В отличие от этого, вторжение во внутренние районы английской Гиени, как это делали Кларенс и Дорсет в 1412–13 годах, не оказывало реального давления на французов и было гораздо менее действенным, чем вторжение в непосредственной близости от жизненно важной артерии Франции.

Тем не менее, есть некоторые признаки того, что он был заинтересован в кампании в Гиени. В армейских договорах от 29 апреля говорилось об экспедиции "в его герцогство Гиенское или в его королевство Французское", но большинство авансовых выплат жалованья было произведено по более высоким ставкам, которые обычно выдавались за Гиень. Уайли предположил, что выплата более высокой ставки в Гиени просто поощряла солдат служить. [275] Другими словами, это было притворство, которое также хорошо вписывалось в привлечение общественного внимания к восстановлению "Великого мира". Это также может объяснить замечание "Gesta" о том, что Генрих держал от всех в тайне главную цель похода, кроме своих ближайших советников, хотя достоверность этого замечания неясна. [276] В записях, сделанных в "Списках выдачи" между 16 апреля и серединой мая 1415 года, о расходах на военные приготовления говорится об экспедиции короля (viage) в Арфлер. [277] Некоторые историки предполагают, что после взятия Арфлера Генрих намеревался двинуться на юг, в Гиень. [278] Такую возможность нельзя исключать, хотя было бы неудобно высаживаться к северу от Сены, если бы предполагалось такое движение на юг. Если Генрих не собирался переправлять свою армию через устье Сены на лодках, ему пришлось бы вести ее в Руан, чтобы найти первый мост через реку. Его армия, безусловно, была достаточно большой, чтобы рассматривать возможность осады нормандской столицы (она была больше, чем армия, взявшая ее в 1419 году, хотя и только после шестимесячной осады). Руан определенно упоминается как одна из его целей в письме, написанном Жаном Бордю в Арфлере 2 октября. [279]

275

Wylie, Henry V, i, 457.

276

Gesta, 16–17.

277

E403/621.

278

M. Bennett, Agincourt 1415.Triumph against the odds (London, 1991), 6; Vale, English Gascony, 71–4.

279

Sources, 445. Для дальнейшего обсуждения планов Генриха после падения Арфлера см. Chapter 5.