1415. Азенкур. Новая история

Карри Энн

Согласно рассказу "Religieux", молодые горячие головы на французской стороне предсказывали, что англичане будут поражены страхом при приближении французской армии. То, что они не испугались, было следствием ущерба, который английские стрелки уже нанесли французам. Кроме того, продвижение французов было еще больше нарушено отступающей кавалерией. Состояние поверхности поля боя также создавало им трудности. Земля была вязкой и влажной. По словам "Religieux", потоки дождя превратили ее в трясину. В результате французы были вынуждены месить ногами грязь, что привело к преждевременной усталости, прежде чем они достигли английских позиций. Но мы должны объяснить, почему, если для французов грязь была проблемой, то для англичан это не так. Как в "Chronique Anonyme" отмечается, что французы шли по недавно перепаханной земле, по которой трудно было передвигаться пешком, так и Уолсингем рассказывает нам, что Генрих вывел своих людей на поле, недавно засеянное пшеницей, где было трудно стоять или продвигаться вперед из-за неровности и мягкости земли.

Не было бы ощутимой разницы в весе доспехов между двумя группами латников.

На этот вопрос можно дать три ответа. Первый заключается в том, что земля, по которой шли французы, была еще больше взрыхлена лошадьми, отступавшими после кавалерийской атаки, а возможно, и последствиями самой атаки. Каждый, кто ходит по грунтовой дороге в сырую погоду, знает, что колеи, натоптанные лошадьми, являются плохой опорой для ног человека. Во-вторых, англичане продвинулись вперед, но лишь на небольшое расстояние — двадцать шагов, согласно Титу Ливию. Хотя "Gesta" отмечает, что обе армии продвинулись примерно на одинаковое расстояние, вполне вероятно, что продвижение французов охватило большее расстояние. В-третьих, в первой баталии французов было гораздо больше. Численный перевес ухудшил положение, особенно для тех, кто шел позже. Огонь английских лучников с флангов заставлял их опускать головы и смещаться к центру. Это усугублялось тем, что они торопились вступить в бой как можно быстрее, поскольку видели, что английских латников гораздо меньше, чем их самих. В результате французы оказались слишком плотно сгрудились, что еще больше способствовало взрыхлению почвы. Некоторые хронисты отмечают, что авангард был настолько плотно стиснут, что люди не могли поднять оружие. Поэтому их доспехи казались тяжелее, чем были на самом деле.

К тому времени, когда они достигли англичан, они были измотаны. Некоторые были ранены стрелами. Даже если они не пронзили уязвимые места, эффект от шквала стрел должен был привести к сильным ушибам. Некоторые, возможно, уже упали во время продвижения. Кроме того, они укоротили свои копья в расчете на то, что англичане легко сблизятся с ними. Короткими копьями было легче орудовать и они имели большую силу удара, но поскольку английские копья были длиннее, они могли достать французов, прежде чем те подходили достаточно близко, чтобы использовать свои копья. В результате многие французы в пали в первом натиске. Англичане также, вероятно, стремились ранить людей в пах и ноги, чтобы заставить их упасть. Жильбер де Ланнуа [706] рассказывает, что он получил ранение в ногу, а также в голову. [707] В "Gesta" особенно подчеркивается, что на упавших убитых в самом начале, наваливались следовавшие за ними. Среди них были не только смертельно раненые, но и другие ("живые", как их называет хронист), которые просто упали в давке.

706

Жильбер де Ланнуа (фр. Gilbert de Lannoy; 1386–1462) — фламандский рыцарь, советник и камергер герцога Бургундского Жана Бесстрашного, дипломат, путешественник. Один из 25 первых кавалеров ордена Золотого руна.

707

Oeuvresde Ghillebert de Lannoy, 49.

Поскольку французская основная баталия получила приказ следовать вплотную к авангарду, нагромождение стало еще больше. С этими "огромными кучами мертвых", отмеченными в ранних хрониках с обеих сторон, последующим рядам французских солдат было чрезвычайно трудно приблизиться к своему врагу. Поэтому очень мало англичан было ранено и еще меньше убито. С другой стороны, французы были дезориентированы тем, что им приходилось обходить своих павших товарищей, и поэтому были легкой добычей для копий, топоров и булав. По словам Уолсингема, "французы стояли неподвижно, пока наши люди вырывали топоры из их рук и валили их так же, как если бы они были скотом". Проблема для французов заключалась в том, что их движение было направлено исключительно вперед. Они не могли развернуться, чтобы отступить, отдохнуть и перегруппироваться. Для этого не только не было места, но они были бы раздавлены следующей волной своих товарищей. Если бы они двинулись к флангам, то столкнулись бы с лучниками.

Некоторые хронисты отмечают, что лучники присоединились к этой стадии боя. Когда французские латники потеряли свое оружие и лежали на земле в кучах, лучникам стало безопасно играть свою дальнейшую роль. Они смогли вступить в бой с флангов, окружив французов, которых уже теснили друг к другу и к центру. Лефевр и Ваврен отмечают, что когда английские лучники увидели, что французский авангард распался, они вышли из-за своих кольев, бросили луки и взялись за другое оружие. "Gesta" также говорит о их вступление в бой после того, как их стрелы были израсходованы. Если взять все хроники вместе, то можно выделить следующие виды оружия: мечи, секиры, топоры, наконечники копий, соколиные клювы, молоты (что подразумевает боевые молоты, а также инструменты, используемые для забивания кольев) и колья. Некоторые из них явно принадлежат лучникам, но вполне вероятно, что они подобрали оружие ближнего боя, брошенное французскими латниками при падении.

Пока французы были сосредоточены на схватке с английскими латниками, было бы легко атаковать отдельных французов сбоку или сзади, нанося резкий удар по шлему и сбивая их на землю. Использование свинцовых молотов, возможно, использовавшихся для вбивания кольев, отмечено "Religieux", хотя и не приписывается лучникам. Более того, легко одетые лучники могли легко проникать сквозь

кучи французов, чтобы нанести удар в пах, шею или, через забрало, в глаза. Ранения в голову и шею описаны хронистами как особая характеристика этой битвы. Кроме того, как рассказывают Лефевр и Ваврен, лучники наносили удары везде, где видели разрывы в линии французов. Это открыло бреши, в которые смогли проникнуть английские латники. Устремившись вперед, они атаковали главную баталию французов. Теперь англичане явно перешли в наступление. И английские, и французские хронисты особо отмечают, что когда началась атака на главную баталию, именно король последовал за ними, выступив в бой со всеми своими людьми в большом количестве. Его личное участие на этом этапе говорит о его уверенности в том, что французы вот-вот будут разбиты.

Конец битвы и убийство пленных 

Когда это было? "Chronique de Ruisseauville" утверждает, что битва длилась всего полчаса. Невозможно, учитывая численное превосходство французского авангарда и главной баталии, а также время на кавалерийскую атаку, чтобы битва закончилась так быстро. В "Gesta" говорится, что французский авангард был разбит через два-три часа. Три часа упоминает и Тит Ливий. По его словам, "никто из тех, кто вступил в бой в течение трех часов, не был убит". "Religieux" утверждает, что слышал из надежного источника, что "каждая сторона сражалась до полудня". Если предположить, что наступление англичан началось около 10 часов утра, то эти авторы предполагают, что интенсивный бой шел до полудня или часа дня. У нас есть еще один возможный показатель времени. Если Динтер прав в том, что герцог Брабантский был в Ленсе ранним утром, но успел прибыть к месту сражения до его окончания, то он не мог прибыть намного раньше часа дня, так как ему наверняка потребовалось не менее шести часов, чтобы преодолеть 48 км между Ленсом и Азенкуром. В рассказах бургундских хронистов прибытие герцога помещено сразу после атаки англичан на главную баталию французов. Он прибыл поспешно всего с несколькими людьми, опередив свой основной отряд и обоз. Схватив знамя у одного из трубачей, он проделал в его середине отверстие и использовал его в качестве сюрко. Согласно Лефевру, не успел герцог сойти с коня, как тут же был убит англичанами.

Динтер комментирует, что после прибытия герцога "битва для французов продолжалась недолго". Несколько хроник указывают на то, что после уничтожения авангарда французские войска, шедшие позади, решили отступить. Это очень ясно показано у "Religieux". В этом рассказе "неожиданное поражение вселило страх в две линии оставшейся армии. Вместо того чтобы идти на помощь своим товарищам, они бежали, так как не было никого, кто мог бы их возглавить". Поскольку главные французские дворяне встали преимущественно в авангард, а авангард был непропорционально большим, это вполне правдоподобный сценарий, повторенный также Пьером Фенином. В "Chronique de Ruisseauville" также говорится о многих бежавших, которые "были недостаточно благородны, чтобы вступить в бой с англичанами, по сравнению с теми, кто был повержен". Бургундские хронисты придерживаются той же линии. Однако в их изложении англичане полностью вступают в бой с главной баталией с французов, продолжая убивать и брать пленных. Видя, что первые две баталии терпят разгром, конный арьергард обращается в бегство, за исключением некоторых своих командиров.

Согласно второму рассказу дез Юрсена, после поражения авангарда англичане предприняли еще одну форму атаки. Это была кавалерийская группа, которая вышла из леса и атаковала французов с тыла: "Английские всадники издали такой великий и удивительный крик, что напугали всех наших людей, настолько, что наша вторая баталия обратилась в бегство". Поскольку это не встречается ни в одном другом источнике и может быть путаницей с более поздним использованием Генрихом кавалерии против французов, которые пытались перегруппироваться, мы не можем быть уверены в его правдивости. Тем не менее, английские источники также предполагают, что французы отступили и боевые действия прекратились. Например, "Gesta" утверждает, что после того, как авангард был разгромлен, а остальные обращены в бегство, англичане начали растаскивать кучи французов и отделять живых от мертвых, намереваясь взять пленных и получить за них выкуп. Это подтверждают Тит Ливий и Псевдо-Эльмхем.

Из этого вытекают два важных момента. Первый заключается в том, что в битве участвовала не вся французская армия. Это делает обсуждение ее численности несущественным, поскольку, какой бы большой она ни была, не вся она была использована против англичан. В последующих рассказах о битве, есть обвинения французов в трусости и бегстве. Те, кто думал о перегруппировке, "бежали, чтобы спасти свои жизни", как выразились бургундские хронисты. В "Жизни четырех дам" Алена Шартье самой несчастной дамой оказывается та, чей муж бежал из битвы как трус. Это можно было бы легко отбросить, если бы не приведенные выше доказательства прекращения боя. Второй момент связан с убийством пленных. Приказ убивать пленных был отдан Генрихом не во время рукопашной схватки, на которой мы до сих пор концентрировались. Скорее, это было затишье, во время которого Генрих и его армия считали, что одержали победу. Поэтому они начали искать среди куч французских раненых потенциальных пленных, а также, предположительно, своих собственных убитых. Мы не знаем, как долго длилось это затишье, но его было достаточно, чтобы англичане начали расслабляться после боя. Поскольку Генрих впоследствии приказал своим людям убить пленных, должно было пройти достаточно времени, чтобы пленные были разделены и собраны вместе.