1910-я параллель: Охотники на попаданцев
Шрифт:
— Значит так. Я присмерти, но жив. Значит, другого не назначат. А они именно этого и хотят. Они пытаются просчитывать ходы. Повторюсь, их цели нам не известны, но можно ожидать других неожиданностей. Твоя задача — прочёсывать город. Просто вести поиск попаданцев и не кидаться в атаку. Быть на виду. Вести бурную хаотичную деятельность. Нам нужна статистика. Посещаешь все места коротких пробоев, полностью записываешь, фотографируешь и уходишь. За местом будет скрытое наблюдение. И я запрещаю тебе геройствовать! Слышишь?! Запрещаю! Задерживаешь только тех, кого поймал при явном пробое. Точка.
— А в это время кто-то
— Да. Нам нужно знать насколько быстро они его вычислят. Это очень важно. Тогда в будущем мы сможем действовать на опережение. Это самый первый шаг. Его светлость дал нам карт-бланш на любые действия. И помни, официально все ищут террористов.
Я кивнул. В этот момент сработал звонок на сотовом. Удивительно, но словечки, привнесённые Никитиным в наш коллектив, оказались ужасно прилипчивы.
Максимилиан подошёл к аппарату и снял трубку, вслушиваясь в щебечущий голос.
— Вас, господин асессор, — произнёс он, вытянув руку с трубкой.
Я подошёл и принял переговорную эстафету.
— Да.
— Евгений Тимофеич, — произнёс Иван, — пробои. Опять два. Обычные.
— Черт. Где?
— Один всего в километре от усадьбы в сторону рынка, второй в районе Заельцовского кладбища. Это загородом.
Я посмотрел на барона, который морщась приподнялся на локтях. Хорошо, никаких геройств. Пока. Но раз на виду, значит на виду.
— Передай Ольге… — начал я ставить задачу, запнулся на секунду, а потом продолжил, — Ивановне, она за старшую. Пусть выдвигаются туда и ждут меня. Я скоро. Выдвигаются в броне! Слышишь? В броне!
— Так точно. В броне, — подтвердил голос.
Я положил трубку.
— Ваше превосходительство, с вашего позволения.
Дверь за мной скрипнула петлями. В голове кружились фрагменты мозаики. Но они были слишком разрозненными, чтоб сложиться в какую-либо маломальскую картинку. Они были просто осколками цветного стекла, разбросанного по полу. И нам предстояло сложить из них витраж.
Я снова прыгнул в авто, и снова помчался по городским улицам, сигналя неспешным бабкам и наводя переполох среди дворовых псов. Снова дрожащий под замёрзшими пальцами руль. Снова грязные лужи, в одну из которых я ухнул, чуть не оставив там колесо.
Прибыл я раньше остальных. Доехав до места, поставил электромобиль так, чтоб его было видно издалека, и в то же время самому можно было обозревать окрестности. Правда, обозревать было особо нечего. Вокруг были только жмущиеся друг к другу деревянные двухэтажные домики с небольшими палисадниками. Кое-где заборы заботливо окрашены, кое-где покосились или прибиты наспех кривыми гвоздями. Несколько раз в окнах мелькали взволнованные лица, после чего быстро шторы задёргивались. Заливались истеричным лаем две мелкие шавки, и один большой пёс, гремящий цепью о края будки, на которую он взобрался и выглядывал поверх штакетника. Откуда-то с соседней улицы им вторил сиплым басом простуженный волкодав. Мелькнула мысль, что в нашем деле собака тоже была бы полезна. А ещё, что наш отряд уж точно не вызовет опасений у неведомых вторженцев. Может быть, в том и был замысел барона? Мол, бегает шальной начальник, не то асессор, не то списанный майоришка, в окружении девочек-припевочек, шутом работает. А что, с обычными потеряшками и институтка справится, а с опасными
Наверняка. Иначе бы он отверг бы все кандидатуры и выписал людей из столицы. Ну, ничего, мы им ещё покажем.
— Евгений Тимофеевич! — раздался издали голос Сашки Никитина, и я поднял голову. Четвёрка снаряжённых в механические кирасы медленно, но уже более менее уверенно шла сюда. Что примечательно, Никитин прихватил с собой сотовый. Похвально.
Время шло, а пробоя все не было и не было. Мои подопечные прибыли на место. Лица раскраснелись, а по вискам и лбу текли струйки пота, словно в раскалённой бане.
— Ну, ты и изверг, Женя, — произнесла Ольга, тяжело дыша. — Как в них вообще можно ходить?
Я прищурился и выскочил из машины, а потом подбежал к жене. Да, пусть она будет женой. Не любовницей же ее называть, все же штамп в паспорте стоит.
— Извини, — пробубнил я, нырнув к ранцу и щёлкнув толстый рычажок утопленного в небольшую нишу переключателя. Одновременно с этим силовые катушки взвыли громче, а тон их стал выше, — они на тренировочном режиме. Это только четверть полной мощности. Забыл совсем.
— Ну, ты и засранец! — воскликнула Ольга и толкнула меня рукой. Вроде бы в шутку, но меня откинуло шагов на пять. — Ой, извини!
— Ничего, — пробормотал я, вставая и отряхивая штаны, и рукав, который теперь ещё и зашивать придётся. А на локте наверняка синяк будет.
Заметно было, что Сашка быстро щёлкнул этот тумблер у всех, а ему щёлкнула Аннушка.
Я встал, шагнул и наклонился за тростью, в это время рядом хлопнуло, куда громче обычного. И не то что бы рядом, а прямо в двух шагах. Хлёсткий хлопок ударил по ушам, оставив противный металлический звон.
Я резко обернулся, увидев большой железный сейф с открытой дверью и пятую точку паренька с синих штанах, роющегося в содержимом этого несгораемого шкафа.
А парень тем временем, что-то бормоча и схватившись за уши, вылез из сейфа. Он повернулся и замер, уставившись на нас, а мы на него. На вид это был не то киргиз, не то калмык. Во всяком случае, раскосые карие глаза, смуглая кожа и чёрная густая шевелюра намекала на это весьма явственно.
— Это чё за нахер? — воскликнул оглушённый паренёк. Ему в сейфе наверняка очень сильно хлопнуло по ушам. Что интересно, Сашка и тот младенец появились почти беззвучно, но это особенности миров, из которых они пришли. Примета такая же верная, как отпечатки пальцев человека.
Я посмотрел на Ольгу и кивнул на парня, мол, твой выход.
Приветливая дама, сглотнула и развела в стороны руки.
— Здравствуй.
— Слышь, краля, чё за нахер, я спрашиваю? — перебил её парень. — Где я? Кто вы? Что вы за шалавы в скафандрах?
Ольга растерянно замерла, зато заголосила Настька, уперев руки в боки.
— Это кто это шалавы? Ты берега попутал? Я щас тебе накостыляю, по самое не хочу! Я наших пацанов только так буцкала!
В голосе целительницы прозвучали противные высокие нотки, слово у торговки на рынке, я даже поморщился, когда полез в карман за револьвером. По видимости, нам попался малолетний уголовник.