1993 год. Назад в СССР, или Дети перестройки

Мерзликин Алексей

– Но послушайте, нужно же нам где-то присесть? – сухим твердым голосом спросил мужчина.

– Сожалею, очевидно, придется подождать, пройдите в холл.

– Можете ли вы принести нам ужин в номер? – улыбнувшись, спросила пожилая мадам, сверкая алмазами и зубами.

– Извините, – ответил официант, – но в номерах мы обслуживаем только интуристов.

– Чёрт знает что,– буркнул, бледнея высокий мужчина и в растерянности повернулся к своим спутницам.

– Прошу прощения, – Алексей неспешно поднялся со стула, и три пары глаз

тотчас же обратились к нему, – у меня три свободные места, и, может быть, вы не откажетесь поужинать за этим столиком?

– О, благодарю вас, молодой человек! – дама в бриллиантах улыбнулась Алексею, – конечно, мы принимаем ваше приглашение.

Спутник её кивнул в знак благодарности. Все трое расселись за столиком Князева. Алексей решил сразу же начать ухаживать за молодой аристократкой, усадил её, пододвинув стул. Юная леди удостоила его чуть слышного – «спасибо», – и взгляда. Как показалось, Алексею взглянула она с любопытством, даже с интересом, но тут же отпустила глаза. Они были у неё большие, изумрудно-зелёные, чуть подведённые карандашом. Вблизи девушка казалась более живой и менее неприступной и чопорной. К счастью, не менее красивой, чем издалека. Алексей был немножко близорук и частенько, издали при взгляде в кого-нибудь, жестоко обманывался при ближайшем рассмотрении.

Он уселся напротив этой красавицы, подождав, пока его новая компания заказывала себе ужин, скромный, без деликатесов, вин и коньяков, и начал непринуждённую беседу, улыбнувшись.

– Вот наш хвалёный сервис в действии. Даже здесь отдают предпочтение иностранцам.

– Да, и не говорите, – поддержала его дама, – и вообще я, например, не люблю питаться в ресторанах. Вечно ждёшь.

– Да к тому же тебе дают понять, что ты тут нежеланный гость, – поддержала её мужчина. Очевидно, раздражение ещё не совсем улеглось в нём.

– Не знаю, право насчёт этих ресторанов, -продолжил Князев, – я здесь едва ли не первый раз в жизни, не привык, знаете ли.

– А вы, наверное, спортсмен, – перевела вдруг разговор мадам.

– Почему вы так подумали? – искренне удивился Алексей.

– Это вы сегодня днём играли на корте, да? Я немного наблюдала вашу игру, вы просто мастер ракетки, и не будь я уже в летах, с удовольствием составила бы вам партию.

– Я играю совсем не так, как хотелось бы, – скромно заметил Алексей, – и очень польщен, что вы заметили меня на корте. Эта игра лишь моё хобби.

– А чем же вы, простите, занимаетесь?

– Я всего лишь фотограф, – улыбнулся Князев.

– Бог мой, настоящий фотограф, вы, конечно, сфотографируете нас с мужем и дочкой, у вас есть с собой камера?

– Есть, конечно, я непременно сфотографирую вас.

– Извините, молодой человек, – произнёс мужчина, чуть улыбнувшись, – извините, что мы до сих пор не представились. Моя жена Зоя Степановна, дочь Анастасия. Прошу. Меня зовут Андрей Николаевич, фамилия моя Соболев. Также прошу нас, как говорить, любить и жаловать.

Он впервые

улыбнулся, обнажив крепкие ещё зубы. Алексей просто представился «Князев», переменно кивнул и продолжил.

– Андрей Николаевич, раз уж речь зашла о профессии, извольте спросить, вы случайно не военный?

– Случайно, да, – ответил Соболев и рассмеялся, – от меня за версту несёт казармой, и не вы первый узнаёте во мне офицера. Да, я действительно старый служака.

– Андрюша у нас генерал-лейтенант, – с гордостью сказала мадам Соболева, – уже пять лет служит в столице.

– Ну, Зоя, – генерал поморщился, но жену его, видно, невозможно было остановить, и та продолжила.

– Мы с Андреем познакомились в Москве почти двадцать пять лет назад. Он был тогда еще лейтенантом.

– Старшим, – с улыбкой поправил жену Соболев и добавил, – а моя Зоя была красивой ветреной девушкой.

За столиком рассмеялись. Очевидно, такого рода воспоминания любили в этой семье.

– Зоя Степановна, – сказал вдруг Алексей, – а ваша дочь не сможет составить мне партию в теннис?

– Конечно, конечно, – улыбнулась генеральша, – ей полезно будет поучиться у такого мастера, как вы. Настя, я думаю, Дима на тебя не обидится?

Девушка, как показалось Алексею, слегка смутилась и ответила, подняв на Алексея свои изумрудные глаза, – Конечно, я буду играть с вами.

Анастасия вдруг улыбнулась, неожиданно для Алексея, и тот увидел ровные белые зубки, то, что он больше всего любил в женском лице, считая, что любая красотка портится от неровных, прокуренных или от природы желтоватых зубов, какие в большинстве своем были у современных эмансипированных красавиц.

– Буду очень рад! – Алексей не мог оторвать взгляды от глаз девушки, а она, как нарочно, не опускала их.

Несколько секунд, показавшихся Алексею томительными минутами, они как бы изучали друг друга. Она с явным интересом, с почти детским любопытством, он со смешанным чувством вожделения и радости. И взявшейся вдруг откуда-то из многолетней юности робостью, какой смотрел он давным-давно на недоступных ему женщин.

– Приятного аппетита, леди и джентльмены! – раздался вдруг за спиной Алексея, громкий, слегка развязный голос.

И к столику подошел высокий, изящно сложенный молодой человек, парень даже, лет 22-23, в строгом, почти чёрном костюме и белоснежной накрахмаленной рубашке.

– Всем добрый вечер! – продолжил он, – Пока мои дружки смотрят в кинозале эту уже затёртую "Красную жару", я вот решил проведать вас. Заодно, конечно, прогулять свой вечерний моцион.

Парень улыбнулся и театрально склонил голову. Это был ладно скроенный, выхоленный юноша с красивым румяным лицом, обрамлённым средней длины каштановыми кудрями, мягкими, спадающими на высокий античный лоб, отчего он ещё более казался похожим на древнегреческого героя. Алексей вспомнил статую Давида. Этот мальчишка был очень похож на ту прекрасную скульптуру.