2070
Шрифт:
Резким движением руки я призвал класс к молчанию. Вбитое с детства уважение к учителям играло мне на руку: поддерживать дисциплину на занятиях было просто, хватало лишь предупреждающего взгляда или движения рук.
Запустив команду на компьютере, я включил встроенные в парты планшеты, и на их экранах тут же появились задачи.
— У вас час на решение, — начал я привычный уже инструктаж. — По истечению времени ваши работы автоматически сохранятся и отправятся мне на компьютер, а сами планшеты заблокируются. Вы можете писать всё, что вам необходимо для решения, главное, чтобы мне был понятен ход ваших мыслей, основные действия и окончательный ответ. Приступайте!
Ученики тут же склонились над партами.
Планшеты для идморцев были в новинку, поэтому работы не отличались аккуратностью и разборчивостью. Мне приходилось продираться сквозь каракули, непонятные слова и беспорядочность рассуждений, чтобы оценить работу. После седьмой такой работы в голове появилась мысль ввести обязательные занятия каллиграфии. Разумеется, нужно будет посоветоваться для начала с Уззой, но я сомневался, что она будет против таких нововведений. В конце концов, она сама поручила мне руководство этой школой.
Незаметно час подошёл к своему концу. Ученики выглядели подавлена, кто-то украдкой вытирал слёзы, и только пара учеников выглядела спокойно и даже довольно. Быстро проглядев работы и удостоверившись, что не произошло никакого сбоя и все работы сохранились, я приступил к объяснению новой темы.
Прошло около получаса, когда в коридоре раздался грохот, крики, а затем в класс вбежал один из солдат. По его лицу стекала кровь, а правая рука безвольно висела вдоль тела. Я запнулся на полуслове и перешёл на язык Иных:
— В чём дело?
— Одна из учениц вытащила наказанного из карцера, — тяжело дыша, ответил солдат.
Ученики настороженно переводили взгляды с меня на солдата. Не понимая языка, они были вынуждены лишь догадываться о произошедшем.
— Сидите тихо и не двигаясь! — рявкнул я на учеников и быстрым шагом покинул кабинет.
Солдат вышел за мной, и, только очутившись в коридоре, я тут же потребовал от него подробностей.
— Как и положено, я сидел возле двери карцера. Неожиданно на меня напала девчонка: в руках у неё была металлическая труба. Чёрт знает, откуда она её взяла. Ударила она меня сильно, я отключился, а когда пришёл в себя, карцер был пуст. А ещё оказалось, что мерзавка сломала мне руку. Я уже отправил на поиски группу солдат, так что вряд ли они смогут скрыться.
— Вы запомнили её?
— Запомнишь их, — пробурчал солдат. — Они ж все на одно лицо. Синекожая и лысая, скорее всего, из старшего класса. Одета в белое платье без рукавов.
Мы быстро спустились в холл, как раз в тот момент, когда в него втащили сопротивляющихся и орущих Норва и Сталию. Платье на девушке из плотной белой ткани было разодрано, правая мочка уха порвана и кровь заляпала шею и плечо.
— Эти сволочи пытались спрятаться в городе, — солдат, из чьих рук пыталась вырваться Сталиа, толкнул девушку, и та упала, больно ударившись коленями и ладонями. — К счастью, охрана на полях заподозрила неладное и перехватила их.
Минуту я молча смотрел на Сталию. Я старательно избегал встреч с ней с дня клеймения, и даже на занятиях умудрялся игнорировать её. Она же, напротив, всеми силами пыталась привлечь моё внимание: задавала вопросы, оставалась после занятий, чтобы обсудить тему, а один раз даже осмелилась предложить прогуляться вечером и посмотреть на закат. Отказы злили её, но она не сдавалась. Порой я замечал, как она следит за мной: на улицах города, в коридорах школы, возле корабля. Её внимание
— Идите в медпункт, — обратился я к солдату, на которого напала Сталиа. — Здесь я сам разберусь.
Тот кивнул и удалился.
Сталиа испуганно смотрела на меня, не решаясь подняться на ноги.
— Ты осознаёшь, что натворила? — тихо спросил я.
Та отчаянно закивала головой и попыталась что-то сказать, но я её перебил.
— Препятствие правосудию, нападение на солдата, нанесение увечья, попытка бегства… Неразумное поведение, Сталиа, очень неразумное. Пострадает не только твой брат и не только ты, уж поверь. Как ты думаешь, можем ли мы теперь доверять твоему отцу после такой выходки? — Сталиа вновь попыталась возразить, но пинок в бок от одного из солдат заставил её замолкнуть. — Теперь понятно, с кого твой братец брал пример. Похоже, не он один возомнил о себе невесть что. Но даже он не осмелился нарушить своё наказание. Ты меня разочаровала, Сталиа. Я думал, что ты куда разумнее и умнее, — разумеется, о ней я не думал. Но слова оказали нужный эффект: девушка горько разрыдалась и начала лепетать неразборчивые оправдания.
— Отведите их на улицу и прикуйте к столбу, — приказал я солдатам.
— Не надо, прошу! — Сталиа пронзительно закричала и обхватила руками мою ногу. — Только не столб! Умоляю вас, простите! Я всего лишь хотела помочь брату! Он боится темноты, я знала, что наказание в карцере для него слишком жестокое! Помилуйте!
— Слишком жестокое, говоришь, — я наклонился и без особых усилий отцепил её от себя. — Тебе ли решать, какое наказание заслуживает твой брат? Да и ты только что сама сказала, что он боится темноты, а на улице достаточно светло. Так что… Ничего с вами не случится. Зато остальным будет урок: сопротивление провоцирует куда более сильное подавление.
Не слушая более её криков, я кивнул солдатам и произнёс:
— Мне необходимо найти Уззу. Такие происшествия не должны проходить мимо неё.
— Вам нужна лошадь? — поинтересовался один из солдат. Я кивнул. — Моя лошадь стоит возле входа.
Я благодарно кивнул и покинул школу. Возле дверей действительно стояла лошадь. У идморцев они считались неотъемлемой частью хозяйства, символом плодородия и богатства. В качестве признания нашей силы, несколько семей земледельцев преподнесли в дар лошадей, которых мы использовали для комфортного и быстрого передвижения. Я до сих пор ощущал боль во всём теле после обучения езде верхом и отчётливо слышал весёлый смех Уззы, наблюдающей за моими попытками укротить животное. Сейчас же держаться в седле у меня получалось всё лучше и лучше, хотя я и испытывал лёгкий страх, когда лошадь переходила на галоп.
Залезть на лошадь у меня получилось лишь с третьего раза. Про себя я порадовался тому, что никто не видел этих неуклюжих попыток. Погладив мускулистую шею, я слегка хлопнул её по боку, и та тронулась с места. Прикрыв глаза, я прислушался к внутренним ощущениям. Мысленно представив Уззу, я попытался понять, где она находится. Едва ощутимый аромат цветов защекотал ноздри, а перед глазами на мгновение появилась городская площадь с храмами.
На улицах города оказалось многолюдно и шумно. Младших детей в честь приближающегося праздника одного из многочисленных Богов отпустили с занятий, и те шли с матерями или прислугой, взахлёб рассказывая о прошедшем занятии, пожилые идморцы неспешно прогуливались небольшими группами, а между ними лёгким бегом передвигались желтокожие девушки и женщины, держащие в руках корзины и свёртки с покупками. Тёмными пятнами среди них выделялись Иные. Идморцы привычно кланялись и уступали им дорогу, прижимая к себе детей.