35 килограммов
Шрифт:
Астра.
Девчонка, которая притворяется парнем. Которая начертила мне графики курса валют, обещая золотые горы. Которая, как оказалось, была дочерью владельца банка - того самого, что мы ограбили.
И сундук.
Тот самый, что сейчас у Гарры. Тот самый, за которым охотится граф Морвен.
Что внутри? Деньги? Что-то ещё более ценное.
Что может быть ценнее денег?
Ответ приходит мгновенно: моя сумка. Артефакт, который спасал мне жизнь
Значит, в сундуке что-то подобное. Или даже помощнее. Что-то, ради чего Астра пошла на ограбление собственного отца. Что-то, за что граф готов заплатить целое состояние.
Свет.
Резкий, белый, бьющий в глаза, как удар ножа. Я зажмуриваюсь, но кто-то грубо оттягивает мне веки.
– Ты рано проснулся, - говорит мужской голос.
Передо мной - человек в грязном халате, лицо скрыто тряпкой, повязанной на манер хирургической маски из под которой торчит дымящая самокрутка в длинном мундштуке. В руках - инструмент, напоминающий щипцы с заострёнными концами.
Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается. Только кашель - резкий, рвущий, и в лицо «хирургу» летят брызги крови.
– Сестра!
– кричит он, не отрываясь от работы.
Женщина в таком же грязном халате наклоняется ко мне, прижимает к моему лицу маску. Оттуда вырывается струя газа - душистого, с оттенком гнили.
Я дёргаюсь, пытаюсь вырваться, но руки и ноги не слушаются, точно они не мои. Лёгкие наполняются сладким ядом, сознание уплывает.
Последнее, что я вижу - «хирург», поднимающий что-то блестящее.
Что-то, похожее на окровавленную дрель.
Тьма.
На этот раз - безмолвная.
Я просыпаюсь.
Снова тьма, но теперь осязаемая. В ней есть цвет и глубина. И очертание предметов. Теснота. Деревянные прутья койки впиваются в спину, как рёбра скелета. Голова гудит, будто в неё вбили гвоздь. Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается - мышцы онемели, будто кто-то выключил их на время сна.
Что случилось?
Память возвращается обрывками. Бой. Дуэль. Рана на шее. Поиски лекарства. Старик с его проклятым зельем.
"Отвар выберет ту часть тела, которой ты меньше всего пользуешься."
Я резко сажусь, ударяясь головой о верхний ярус. !@#$. Руки дрожат, когда я начинаю ощупывать себя. Голова - цела. Лицо - на месте. Пальцы, руки, ноги. В ужасе сую руку в штаны, но тут же успокаиваюсь - всё, кажется, там, где и должно быть. Но всё равно кажется, что-то не так.
Я кладу ладонь на грудь. Чешется.
И замираю.
Под рукой - неровная, холодная поверхность. Металл.
Сердце бешено колотится, но его удары звучат... иначе. Глухо, механически, словно внутри меня работает крошечная паровая машина. Удары не парные, а одиночные, частые.
Я
В груди, прямо между рёбрами, вмонтирована металлическая пластина. Она прикрывает... что-то. Я стучу по ней костяшками пальцев - звук глухой, будто под пластиной пустота.
Что они со мной сделали?
Я вываливаюсь из койки, едва не падаю на пол. Ноги подкашиваются, но я цепляюсь за соседнюю кровать, удерживая равновесие. Казарма пуста - все либо на тренировках, либо на заданиях.
Выхожу в зал.
Плац, где проходила церемония, теперь пуст. Лишь пара красных повязок копошится у дальнего входа, что-то чиня. Старика нигде нет.
Где этот проклятый хрыч? Найду и убью.
Я осматриваюсь, замечаю в стороне дверь с красным крестом, нарисованной прямо на ржавом металле. Медицинский блок.
У входа курят двое - мужчина и девушка в грязных халатах, забрызганных кровью. Хирург и медсестра.
Я иду к ним.
Хирург замечает меня первым, машет рукой, ухмыляется:
– О, наш железный человек очнулся!
Я хватаю его за ворот халата, прижимаю к стене.
– Что ты со мной сделал?
Он не сопротивляется, лишь поднимает руки в знак мира. Медсестра тут же вступается:
– Он спас тебя, идиот! Без операции ты бы сдох!
Я сжимаю зубы, но отпускаю его. Отступаю на шаг, стараясь успокоить дыхание.
– Объясни.
Хирург поправляет халат, вытирает ладонью пот со лба.
– Ты помнишь церемонию?
– Помню.
– Тебе поплохело сразу, как ты выпил отвар. Но дело не в нём. Вернее, не совсем.
– Он качает головой.
– У тебя отказало сердце.
– От отвара?
– Нет. Отвар пьют, чтобы погрузиться в транс. А твоё сердце… Оно просто... перестало биться. Запустить не получилось. А когда я вскрыл грудную клетку, обнаружил, что оно и сосуды вокруг проросли болотными грибами.
Я морщусь.
– Какими ещё !@#$% грибами?
– Фиолетовыми. На длинных ножках, с ажурными шляпками. Красивые, надо сказать.
Медсестра фыркает.
– Хочу посмотреть на твоё лицо, когда мы тебе их покажем.
– Покажете?
Хирург кивает, отбрасывает окурок, заходит в лазарет. Через минуту возвращается с огромной стеклянной банкой, заполненной мутной жидкостью. Внутри - моё сердце.
Оно действительно покрыто грибами.
Фиолетовые нити опутывают его, как паутина, а из мышечной ткани торчат тонкие ножки с крошечными шляпками.
И это сердце бьётся.
– !@#$%^ !@#...
– вырывается у меня.
– Да уж, - соглашается хирург.
– Такое бывает только при сильнейших отравлениях некоторыми экзотическими ядами. Я о таком только в книгах читал, вживую впервые вижу… Принимал в последнее время что-нибудь подозрительное?
– Жабье вино?
– Вполне.