365 сказок
Шрифт:
За окном начался летний дождь, и сфера устремилась прямо сквозь стекло под манящие капли. Я проводил её взглядом. Этот мир больше не звал меня к себе.
========== 159. Кошка, которую он нарисовал ==========
В час, когда ленивое утреннее солнце уронило косые лучи, расчертив пол квадратами света, в дверь постучали. Я вышел из кухни и некоторое время прислушивался, пока стук не повторился. На пороге стоял странник в потёртом плаще и видавшей виды шляпе. Он ничем бы не выделялся, если бы не нёс с собой футляр для набросков. Странствующий художник?
Я помог ему сбросить плащ и найти место для шляпы, проводил
— Я ищу кошку, — и, видя моё непонимание, продолжил: — Кошку, которую я нарисовал.
***
Однажды он нарисовал кошку. Всего лишь набросок, несколько плавных линий.
У него никогда не было домашних животных, тем более — таких, которые так и норовят поиграть карандашами и кистями. Кошки просто не должны жить рядом с мастерскими художников, они привносят в чётко упорядоченное пространство хаос, по крайней мере, он привык думать именно так. Всё его знакомство с кошками заключалось в наблюдениях за игрой пары котят, что жили у соседки из дома напротив. Порой он бывал у неё во время вечернего чая, и они разговаривали о погоде и нравах, как два уже немолодых человека.
В отличие от него, соседка, миссис Марта, кошек любила и часто стремилась доказать, что они необычайно умны и отлично скрашивают одиночество. Но он, хоть и соглашался с её доводами, признавая за кошками право на ум, не спешил делить хоть с одной из них своё скромное жилище.
И вот, однажды сентябрьским утром одна из представительниц кошачьей породы сама собой собралась из череды нанесённых без лишних размышлений линий. Решив не дорабатывать странный набросок, он снял лист с мольберта и положил на стол к таким же недоделкам и наспех зарисованным мгновениям, которые когда-нибудь могли ещё пригодиться. Раз в неделю он сортировал эти разнокалиберные листочки, раскладывая их по папкам. Стремление к порядку неизменно вызывало у миссис Марты усмешку, и она вспоминала своего покойного супруга, который стремился исключительно к хаосу.
— Вероятно, поэтому он и умер так рано, — усмехалась она, пряча застарелую боль. — А вас и смерть не сможет уговорить остановить уборку, если вы вдруг вздумаете её начать.
Так или иначе, а он в то утро приготовил новый лист и забыл уже о нарисованной кошке. Впереди лежал долгий день, полный работы Школа Искусств заказала ему несколько натюрмортов для образцов. Уже заканчивая первый набросок, он обратил внимание, что и туда закралась кошка — в причудливом сплетении линий и теней отлично угадывалась изящная голова с небольшими ушками.
Он только посмеялся над собой и над тем, как его проняла кошачья тематика. Наверное, это все из-за вчерашних проделок котят у Марты. Они, помнится, чуть не перевернули вверх дном весь дом и даже едва не опрокинули поднос с чашками.
Он отложил и этот набросок и оставил попытки поработать до обеда. Хоть у него и была склонность к порядку, он всё же обладал живым воображением, поэтому если какая-то деталь завладевала разумом, попытаться нарисовать что-то иное приводило к плачевным результатам. Гораздо лучше было выйти на улицу. Тем более что солнечный свет обещал воистину прекрасную прогулку.
Захватив свою трость, он покинул дом и направился в ближайший
— А, мистер Томас, — кивнул Роуд. — Вы сегодня рано.
— Работа не задалась, — улыбнулся он.
— Ну вам-то можно приняться за свою работу в любое время, — Роуд добродушно рассмеялся. — Это мои булки не станут ждать.
— Так оно и есть, — и он отправился дальше.
Улочка круто заворачивала и выходила прямо на мостик, переброшенный через небольшой канал, заключённый в каменные берега. Камни покрылись зеленоватыми водорослями, и он часто приходил сюда, чтобы рисовать тихую воду, с изумрудными тенями, блики света, каменные перила моста. За мостиком раскинулся милый парк, немного заброшенный, немного заросший, но потому ещё более приятный. Его запущенность добавляла особенный шарм всему этому месту.
Он остановился на мосту и посмотрел вниз, на воду. Сейчас там отражалось высокое сентябрьское небо с лёгкими кудлатыми облачками. Всякий раз как он видел такое небо, вспоминал свою юность.
И тут что-то коснулось его, он опустил взгляд и обнаружил, что рядом устроилась красивая белоснежная кошка. Она смотрела, как это водится у кошек, совершенно не мигая, и глаза её, зелёные, как молодой крыжовник, казались чуть раскосыми.
Надо сказать, здесь кошек было мало, и каждую он хорошо помнил. У булочника жил толстый чёрно-белый кот по имени Честер, чаще всего лежавший на каменном заборе и мало на что обращавший внимание. Милая рыжая кошка и двое котят — Фрис, Кит и Кэт — обитали у соседки Марты. Сиамский кот, которого Марта подозревала в отцовстве, носил гордое имя Кинг и проживал на соседней улице в доме за номером восемь, у совсем дряхлой старушки Элизабет Торн. Ещё через улицу у молодой семьи недавно появился породистый котик удивительного серо-голубого окраса. Но, конечно, ни один из их района не походил на белоснежную красавицу, пристально изучавшую его.
Но удивительнее всего было то, что именно эту изящную осанку и маленькие ушки дважды набросал он сегодня на своём мольберте.
Однако он не присел и не попытался коснуться пушистой красавицы, а продолжил путь. Выбрав одну из затенённых платанами скамеек, он устроился поудобнее, вытащил блокнот и карандаш, ведь рисование давно было его дурной и приятной привычкой.
Почти сразу же он опять наткнулся взглядом на белоснежную кошку. На этот раз она сидела среди травы и смотрела куда-то вдаль. Не находя в этом ничего странного, он заговорил с кошкой, совершенно не предполагая, что она станет вдруг отвечать:
— Милая моя, что привело вас в наш парк?
— Слышала, вы художник, — промяукала она и теперь уже повернулась к нему.
— Да, — отозвался он, ошеломлённый этим. Но показывать удивление было бы слишком неучтиво, и он продолжил разговор: — Вы не ошиблись. Неужели вы искали меня?
— Так и есть, именно вас, раз уж вы — художник Томас, — кошка подошла ближе и вспрыгнула на скамейку. — Мне нужен портрет, самый лучший портрет.
— Вы хотите, чтобы я написал его для вас? — вежливо переспросил он.