48 минут, чтобы забыть. Фантом
Шрифт:
— Наверняка, — едва заметно улыбается Джесс. — Когда я приехал, лаборатория была обесточена, — продолжает он. — Сейчас я понимаю, Рейвен постаралась. Вырубила камеры, отключила напряжение на воротах. До последнего надеялась, что вам удастся сбежать. Но все произошло очень быстро. Я вошел внутрь через черный ход, и к тому моменту, как добрался до Ника, моя помощь уже не требовалась. Они с Кавано сами обезоружили охранников. Разгромили операционную в щепки.
«Значит, вот почему мы попали в разные вагоны, — думаю я. — Шон увел меня раньше». Настолько, что мы успели
— Почему ты не ушел с ними? — спрашиваю я.
— Странный вопрос. Я не собирался. Решил, что внутри Коракса от меня в случае чего будет больше пользы.
— И отец поверил?
Он пожимает плечами: — Мы с Ником долгое время не разговаривали, так что… особо меня не допрашивали. — Судя по тону, с которым он рассказывает об этом, это ложь. Уверена, отец всю душу из него вытряс. Но Джесс не вдается в подробности, и я решаю не выспрашивать. — Наблюдали, конечно. Особенно первые пару недель, но не нашли следов причастности. К тому же Максфилд знал, что Ник потеряет память. Только он не догадывался об одном…
Видимо, на моем лице мелькает тень непонимания, потому что, опираясь на руль, Джесс наклоняется и свободной рукой достает из ботинка нож. Я осторожно беру его в руку, будто взвешивая. На резной рукоятке выгравированы инициалы «Н» — «Л».
— Николас Лавант, — говорю я, поглаживая пальцами рукоять, все еще не понимая, куда Джесс клонит. — Я видела у него такой.
— Ты видела мой. Я отдал ему свой нож в день побега. А в карман засунул номер телефона с запиской, чтобы когда вспомнит, откуда он у него, позвонил.
Смысл слов доходит до меня не сразу, а потом обрушивается всей тяжестью. Я шумно выдыхаю через нос. От мыслей о той ночи снова накатывает желание побиться головой о что-нибудь твердое. Я была в этот момент рядом с Ником в Карлайле, когда мы поехали искать Тайлера. Он увидел Джесса, вспомнил его, поэтому и решил встретиться с братом.
— Вот и вся история.
Боже, ну и дура!
— Почему вы не поменяетесь обратно? — опустив взгляд, спрашиваю я. Просто, чтобы не молчать. Тишина убивает, и мне хочется говорить о чем угодно, лишь бы не позволять мыслям снова лезть в голову.
— Ник попросил. А он редко о чем-то просит. Сказал, мой нож для него как оберег или талисман, что-то вроде того. Я не стал настаивать. В конце концов, это его любимая игрушка. Мне и кулаков хватает.
— Не знала, что он суеверный.
Джесс ухмыляется:
— Самый первый нож, тот что ты держишь в руках, я подарил Нику перед отъездом в Эдмундс. Ему одиннадцать было, — говорит он, забирая стилет и укладывая обратно в ножны. — Его цена не больше пятнадцати фунтов. На самом деле он разве что овощи чистить годится.
Я перевожу на него удивленный взгляд.
— Эй, — словно почувствовав мою реакцию, отбивается Джесс. —
Улыбнувшись, я киваю.
— А мой нож, что забрал Ник, раритетный. Его стоимость не меньше пяти сотен.
— Пять сотен фунтов? — от удивления я раскрываю рот. — За какой-то нож?
— Он не какой-то. Ему сотня лет почти. — Одарив меня многозначительный взглядом, Джесс снова отворачивается. — Хотя на вид они схожи, эксперт сразу заметит разницу. Другая сталь, заточка, вес разный. Не говоря уже о том, что нож Ника в принципе не знает, что такое баланс, — улыбается Джесс. — В двенадцать он, конечно, не мог этого знать, но, думаю, к семнадцати понял, что к чему.
— Но Ник носил его с собой все эти годы.
Я вижу, как Джесс слегка качает головой. — Да, носил.
Минуту мы молчим, а потом я, улыбнувшись, шепчу: — Джесс…
— Что?
— Ник блефовал, да? Когда говорил про талисман.
Джесс ухмыльнувшись, прикрывает глаза: — Ну, разумеется. — На его губах на мгновение появляется неуловимая улыбка, но тут же прячется.
Я отворачиваюсь к окну, потому что чувствую себя неуютно, будто подглядела за чем-то очень личным. Но внутри все наполняется теплом.
Спустя пятнадцать минут в зеркалах начинают мерцать светлячки — огни фар. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть. Два черных автомобиля все четче рисуются на дороге, понемногу сбавляют скорость, а потом останавливаются. Застегнув куртки, мы с Джессом выходим навстречу. Я чувствую на губах вкус соли. Значит, мы где-то недалеко от моря.
— Эгей, вот и наша беглая принцесса. Рейвен в своем черном плаще поднимает руку и выскакивает навстречу, но не успевает закончить предложение, потому что Джесс в считанные секунды оказывается возле нее, заставляя попятится, пока она не ударяется спиной о капот. Две темные фигуры-тени, что они отбрасывают на асфальт, сливаются в одну.
— Где ты была вчера вечером? — спрашивает он. Если это такая стратегия допроса, то я рада, что не нахожусь по ту сторону от обвиняющего. Сейчас это не тот Джесс, что полчаса назад рассуждал со мной о ножах и братьях. Теперь я вижу того, кто держал меня у стены за горло, заставляя задыхаться от страха.
— Моталась по твоим же поручениям, — отталкивает его от себя девушка, но на деле не сдвигает ни на сантиметр. — С твоими же, мать их, солдатами, — ошарашенно кричит она.
— Думаешь, я тебе поверю?
— Да мне плевать, что ты думаешь, если вообще умеешь!
Больше всего меня пугает, как люди, еще вчера готовые стоять друг за друга горой, вдруг становятся врагами. Страх и самосохранение пересиливают прочие чувства. Краем глаза я вижу, как стоящий рядом с ним Арт, не зная, что сделать, нервно переступает с ноги на ногу. Его руки засунуты в карманы.
Ник не выдерживает первым. — Джесс, — вскидывается он, вступаясь за Рейвен и разворачивая брата за локоть. — Успокойся!
— Джесс, Ник прав, — вмешивается Шон.