48 минут, чтобы забыть. Фантом
Шрифт:
— Я же говорил, отсюда выхода нет.
Его голос просачивается словно из стен. В миг он оказывается позади, обхватывая запястье, на котором в следующую секунду смыкается тонкий металлический браслет.
— Сейчас он не включен, — произносит парень ласково. — Но если ты вдруг захочешь сбежать или выкинуть какую-то безрассудную выходку, которая меня огорчит, я активирую его. И меньше через пятнадцать минут сюда слетится ведь Коракс, думая, что ты — это я. А пока отдохни с дороги. Нам предстоит еще много дел.
Он
Следующие часы проходят как в тумане. Истощенная голодом и побочным эффектом от снотворного, я не поднимаю головы с подушки.
Тайлер появляется лишь под вечер. Оглядывает комнату придирчивым взглядом, словно проверяя и пересчитывая все ли на месте и, плотно закрыв двери, подходит ближе. Когда он склоняется надо мной, я стараюсь не смотреть ему в глаза, упрямо разглядывая идеально начищенные носы его ботинок и почему-то вспоминая, что у Ника были такие же.
— Вставай, — тянет он меня за локоть, поднимая с кровати.
— Оставь меня в покое. — Я пытаюсь вывернуться из крепкой мужской хватки, хотя заранее знаю, что это бесполезно. Так и есть.
— Не заставляй меня применять силу, Ви, — настаивает Тай.
Возможно, дело в усталости или твердости, которая сквозит в его голосе, но я послушно встаю и следую за ним из комнаты. Он отпускает меня, на несколько секунд исчезает в темноте, а потом в его руке загорается фонарь. Свет бросает тени на его идеальные черты.
Мы идем по узкому коридору с голыми каменными стенами. Наши шаги гулко отдаются в каменных плитах.
— Эта часть замка не используется с тех пор, как я здесь учился, — говорит он, придерживая меня, чтобы я не споткнулась на ступеньках, и втягивает в темную комнату без окон. — Здесь есть работающий душ.
— Держи, — протягивает он стопку чистой одежды, которая явно была приготовлена заранее к моему приезду. — Переоденься.
Меня начинает трусить. Но просить его уйти не приходится. Оставив мне фонарь, он скрывается в темноте.
Дрожа от холода, я открываю кран, но вода оказывается обжигающе горячей. Пару минут я позволяю ей просто стекать с моих волос, обволакивая ноющее тело. И лишь когда боль в боку снова возвращается, вспоминаю, что ни разу не меняла повязку.
Сняв пластырь, осторожно касаюсь кожи, чувствуя, как кожа тянет и покалывает. Я напоминаю себе, что боль временна. Нужно лишь перетерпеть. Жаль, у меня нет с собой ничего, чтобы обработать рану.
Услышав покашливание в коридоре, я выключаю воду и наспех одеваюсь. Через секунду рядом со мной уже стоит Тайлер.
— Выглядишь гораздо лучше, — говорит он, заправив мне за ухо мокрую прядку волос. Я отстраняюсь.
Кажется, в этой тишине я слышу биение его сердца. Или это мое собственное?
Возвращаемся
Пока мы пересекаем пустой зал, служивший когда-то тренировочным, я размышляю о том, каково это — вырасти здесь? В атмосфере строгости, ежедневных испытаний и каменных стен, от которых исходит запах плесени и сырости. «Как из могилы», — думаю я, содрогаясь.
Из крошечного окошка я вижу, как маршируют мальчишки, одетые в темную форму. Что ждет их дальше? Такая же судьба, как у Ника и парней? И тут же мои мысли возвращаются в дом на окраине Хелдшира. Почему-то мне кажется, что Тай отправил Рейвен именно туда.
Добралась ли она в целости? Держится ли как обычно уверенно? Поверили ли ей? Или снова обвинили во всех бедах?
От воспоминаний становится совсем тоскливо. А от голода скручивает желудок. Мне даже кажется, будто я чувствую запах еды. Когда мы возвращаемся обратно, комнату действительно наполняет аромат тушеного мяса. Пока я мылась, Тайлер принес мне поесть. Что это, очередное проявление заботы?
Наступает тишина. Тай занимает место за столом, принимаясь что-то читать, а я так и застываю у порога, не зная, что теперь делать.
Он устало вздыхает и поднимает на меня глаза, которые кажутся слишком золотистыми. Слишком добрыми, чтобы держать меня взаперти.
— Ну? — произносит он. — Спрашивай.
На сей раз мне приходится заставить себя не отводить взгляд. — После побега тебя поймали?
Тайлер хмыкает: — Если бы поймали, на моей руке красовался бы такой же браслет. Как видишь, — он поднимает вверх оба запястья, — нет.
— Значит, смерть инсценировали, чтобы другим повода не давать? — говорю я, подходя ближе, но за стол не присаживаюсь.
— Максфилд никогда не признает публично, что один из солдат обвел его вокруг пальца, — не без явного удовольствия отвечает Тай. — Все мы мастерски играем свои роли, верно?
Мой живот урчит. Взгляд невольно опускается на вазу с фруктами и свежей выпечкой. Тай замечает это.
— Не бойся, не отравлено, — кивает он. — Если не будешь есть, у тебя не будет сил.
В этом он прав. Для побега мне понадобятся силы. Я опускаюсь на краешек кресла напротив, но ничего не трогаю.
— Он тяжело пережил твою смерть, — не нужно пояснять, что речь на этот раз идет вовсе не о моем отце.
Тайлер смеется: — Надеюсь, ты не ждешь от меня снисхождения? Ник и сам знает, что его не заслуживает. И не будет против во всем разобраться.
Я пристально смотрю в его глаза, желая увидеть, что именно он имеет в виду, говоря о снисхождении, и внезапно меня поражает ужасная догадка. Настолько жестокая, что я даже боюсь ее озвучить.