6:0 в пользу жизни
Шрифт:
На младших курсах мы изучали общеобразовательные для инженеров космических войск предметы. Один из таких предметов — электроника. Под этим обезличенным названием нам давали сведения о принципах действия электронных устройств, что, в конечном итоге, нашло отражение в тексте песенки.
Преподавал нам курс электроники доцент Б'eрсон, который на правой руке не имел сразу трех пальцев: у него отсутствовали средний и безымянный пальцы, а также мизинец. Поэтому, когда он говорил и правой рукой показывал, что если мы будем плохо учиться, то мы получим два балла, а когда будем хорошо учиться —
Это в какой-то степени вошло в текст песенки про электронику:
Я люблю электронику. Провода, трансформаторы,
А мечта моей юности — это мультивибраторы.
Плоскостные транзисторы, лампы с антикатодами,
Но из всех выпрямителей — лишь с двойными диодами.
Берсон ходит по кафедре, говорит тривиально
Для чего в электронике очень нужен паяльник,
А вокруг столько техники: провода, трансформаторы,
Он на пальце восторженно объясняет локаторы…
Все смешалось, запуталось: провода — с проводницами.
И ищу на зачете я шпоры между страницами,
А Берс'oн смотрит ласково (притворился, наверно).
А я помню в приемнике только корпус фанерный.
Надо сказать, что эта песенка, несмотря на то, что я вроде бы даже вышел за пределы чисто учебной темы (вспомним про пассаж: «провода с проводницами»), не получила на нашем курсе широкой популярности именно из-за того, что мелодия её была односложной и малоинтересной.
Зато если в качестве музыкальной основы использовалось что-либо из Высоцкого, то успех такого произведения был всегда обеспечен.
На границе жидкости с самым твердым телом
Полоса нейтральная. Справа, где металл…
Я доску за полчаса исписал всю мелом,
Но откуда что берется так и не сказал.
С физикой у меня отношения так не заладились, перебивался я с тройки на четверку, и в цитируемой песенке о физике мои отношения с преподавателем предмета Заводчиковой описаны довольно верно:
Мы с Заводчиковой сразу жить решили дружно,
Но читает она лазер — налетела блажь!
Ведь про этот лазер нам знать совсем не нужно,
Знаем мы закон Кулона — значит и шабаш!
Использование перепевов Высоцкого в сочиняемых иронических стишатах на темы сдаваемых экзаменов продолжалось.
Помните песенку Высоцкого о боксёре? После небольшой переделки появился текст, посвященный курсу защиты от оружия массового поражения:
Удар, удар, еще удар. Две мегатонны! Вот -
Уже над городом большим гриб ядерный встаёт.
Майор
Он термоядерный удар проводит на воде.
И тут начинаешь ты думать, дыша,
Что жить хорошо, и жизнь хороша!
Сочиняя тексты о содержании учебных предметов, никак нельзя было избежать искушения давать характеристики преподавателям этих предметов:
Есть на кафедре этой майор -
Пунктуальный кристальный и чистый.
Расширяет он свой кругозор,
В каждом деле находит зазор —
Вот кому бы работать чекистом!
Впрочем, повествование о сочинениях, в которых главными героями становились наши начальники и командиры — это отдельная история.
Рассказывая о сочинениях, высмеивающих наших отцов-командиров, мне надо поведать о том, как меня чуть было не исключили из академии.
Первый раз дело было в конце зимы, в 1969 году, на первом курсе.
Ежегодно спортивные занятия зимой сводились к лыжной подготовке, в ходе которой мы должны были сдать зачет на дистанции в десять километров, то есть — пробежать эту дистанцию за определенное время. Двойка, полученная по лыжной подготовке, означала, что зачет курсантом не сдан со всеми вытекающими из этого последствиями.
Я попробовал пробежать десять километров и уложиться в максимальное время, но мне не хватало двух — трех минут, наверстать которые я не надеялся. Примерно в такой же ситуации оказался Вова Евсенков, который вырос в Ростове и на лыжах, вследствие особенностей южного ростовского климата, раньше никогда не стоял.
Зачетных лыжных кроссов было два Дистанция у кросса всегда была одна и та же. Старт и финиш располагались недалеко один от другого, а сама дистанция представляла собой два пятикилометровых отрезка, в конце первого отрезка находился поворот, где стоял контролер, записывающий номера тех, кто пробегал мимо. Следовательно, один и тот же номер должен был стартовать, отметиться у контролера и финишировать.
Мы с Вовой номера, состоявшие из двух частей, соединенных между собой тонкими лямками, разрезали и связывали так, что одна половина представляла собой один номер, а другая половина — второй. Разрезали и связывали номера мы после старта и, проделав эти манипуляции, мы закрепляли один и тот же номер на груди каждого из нас, а на спине, как бы случайно, мы перекрещивали лямки, чтобы номер сзади нельзя было определить.
После этого один отправлялся на дистанцию и проходил отметку у контролера, а второй выпрыгивал на лыжню в группу «четверочников», с которой благополучно финишировал.
И вот, сдав зачет по лыжному кроссу, мы отправились в самоволку, намереваясь попасть в кино, но каким-то странным образом вместо кино набрались дешёвого плодово-ягодного вина и, как это нередко случается после хорошей физической нагрузки на свежем морозном воздухе, нас развезло во время самоподготовки.
В этом состоянии мы были обнаружены, что чуть было не привело к отчислению из академии.