69. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы
Шрифт:
Впрочем, возможно, кто-то считает, иначе. И он до сих пор не чувствует себя сексуально свободным в России по ряду каких-то непонятных мне причин – будь то образование, деньги, наличие гражданства другой страны и что-то другое».
«Не вижу, не слышу, не говорю…». Илья Абатуров (26 сентября 1968)
Илья Абатуров, чье имя неразрывно связано с таким гей-брендом, как «Три обезьяны», справедливо считается лидером клубного строительства в постсоветской России. Первый гей-клуб открылся в Москве в 1993 году. Впрочем, в начале 1990-х всего два заведения
Окна театрального фойе закрывались темными шторами, расставлялась пластиковая мебель, вроде той, что сегодня используют летние городские кафе. Позже, когда было получено разрешение, оборудовали барную стойку и сцену.
«Премьера», проработавшая в стенах Театра киноактера чуть больше года, была создана усилиями Ильи Абатурова и его друга по имени Александр. Здесь многое случилось впервые в истории клубной жизни России. На подмостки впервые вышли российские трансвеститы – Дима Петрунин (Люся Сохатая) и непревзойденный мастер своего жанра, звезда травести 1990-х годов Лора Колли – заслуженный артист России Сергей Зарубин.
«Мы ничего не умели…», – признается Абатуров. Все пришлось начинать с нуля. Обращались за консультациями к немногочисленным специалистам, которых можно было отыскать в России. Например, Дольф Михель, шеф ресторана «Театро», самого дорого ресторанного проекта начала 1990-х годов, «консультировал официантов по поводу посуды»...
Владельцы «Премьеры», по словам Ильи Абатурова, «…делали все, чтобы гомосексуалы чувствовали здесь себя комфортно, в том числе с точки зрения безопасности». «Не нужно забывать, – рассказывает Абатуров в интервью журналу «Квир», – что мы открывали наш клуб в то время, когда 121-я статья еще действовала… А мы не просто заявили, что ориентируемся на гей-аудиторию, мы стали работать над специальными шоу для геев».
10 февраля 1994 года «Премьера» отметила год своего существования в стенах Театра киноактера и вскоре закрылась. Уже в апреле первых посетителей принял клуб «Три обезьяны» – до сих пор самый успешный клубный гей-проект в России, переживший несколько реинкарнаций, он менял свое расположение в Москве, но не принципы, воплощенные в названии. В бренде «Три обезьяны» заключалась идея закрытого клуба – «…ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Первая обезьянка закрывает глаза, вторая – уши, а третья – рот… Я придумал этот образ, – говорит Илья Абатуров. – Кроме того, я по гороскопу – Обезьяна, и два моих партнера тоже. Мы заказали на «Мосфильме» трех золотых обезьян, которые и переехали с нами в новый клуб…».
Кроме правильного расположения звезд успеху Ильи Абатурова в клубном бизнесе способствовал опыт общественной работы, который он получил еще в советские времена. Окончив педагогический институт, Абатуров должен был стать учителем географии... Но на «девчачьем факультете» мальчиков, по его словам, «ценили и «продвигали» в лидеры».
«Это «продвижение» совпало с моим комплексом: я очень не любил, когда меня «задвигали» и сам стремился занять лидирующее положение. Я тогда искренне верил в необходимость общественной активности…». В армии в конце 1980-х Абатуров стал кандидатом в члены КПСС. Политическая предприимчивость молодого кандидата, с одной стороны, одобрялась коммунистическими боссами, а с другой – вызывала раздражение. В желании
Оканчивая вуз, Абатуров стал работать добровольцем в общественной организации по студенческим обменам с зарубежными странами, потом уже занимался этим на постоянной основе. В итоге после института он ни дня не проработал по специальности, кроме студенческой практики, – весь ушел в туристический бизнес. На одном из туристических проектов удалось хорошо заработать. На этот капитал и состоялась «Премьера».
С «Тремя обезьянами» все оказалось гораздо сложнее. Клуб был отстроен невероятно быстро, но все приходилось делать своими собственными руками – красить, штукатурить, вбивать гвозди... Партнеры Абатурова заложили столичную квартиру, получили кредит и начали работать.
Вскоре после открытия «Три обезьяны» подняли планку клубного бизнеса для геев настолько высоко, что на 10 лет стали своеобразным эталоном гей-заведения, с которым до начала 2000-х годов никому не удавалось конкурировать. …Только спорить с точки зрения качества услуг и сервиса. Причем, во всем – в особенностях кухни, музыки, шоу-программ и безопасности.
Репутацию и уровень закрытого клуба оценили такие мировые знаменитости, как Валентино, Пако Раббан, Жан Поль Готье, посещавшие «…Обезьян» не как звезды, а как обычные посетители, знающие толк в хорошем эксклюзивном отдыхе.
Что касается эксклюзивности, то Абатуров всегда стремился представить «очень взыскательной» публике артистов, чья музыкальная аура соответствует самому настроению гей-культуры. На сцене «Трех обезьян» пели Алла Баянова, Гелена Великанова, Людмила Гурченко. А в «Центральной станции», например, состоялся первый клубный концерт Андрея Данилко в образе Верки Сердючки, мега-звезды российской эстрады начала 2000-х годов.
Итак – «Центральная станция». Еще одна легенда клубной гей-жизни конца 1990-х годов, собиравшая геев и лесбиянок в особняке на Большой Татарской, открылась в 1998 году. Для «ЦС» была специально разработана своя стилистика – так называемый «британско-русский postindustrial». От здания, которое было превращено в современный клуб, осталась только коробка. Внутри все полностью перестроили, придумали ярусность: подвал, танцпол, ресторан… Оригинально было решено пространство внутреннего двора – тихого местечка для общения.
Осенью 2002 года открылась «Центральная станция-2» в помещении Театрального центра на Дубровке. Первая вечеринка состоялась в «ЦС-2» в ночь с 26 на 27 сентября. Предполагалось, что это будет суперсовременный культурно-развлекательный центр. Но… В ночь на 23 октября произошел самый крупный за всю современную историю Москвы террористический акт. Клуб в этот вечер не работал. Террористы захватили Театральный центр, в котором в это время шло представление первого русского мюзикла «Норд-Ост».
Помещение клуба превратилось в штаб по проведению антитеррористической операции. Для проникновения в здание ДК спецслужбы устроили направленный взрыв, разрушив внутреннюю стену «ЦС».
Трагедия на Дубровке навсегда разрушила планы открытия новой «ЦС» и принесла Абатурову и его партнерам огромные убытки. Впрочем, Илья Абатуров не склонен видеть гомофобии в том, что после теракта чиновники не разрешили открыть «…Станцию» на Дубровке. Причина в «запретительном стиле управления», преобладающим не только в Москве: «…о демократии как о полном уважении меньшинства большинством в России говорить пока рано».