90-е: Шоу должно продолжаться 14
Шрифт:
— А, вот значит, этот самый дурацкий пиджак, — усмехнулся я, оглядывая Костю. Пиджак был выдающийся, конечно. Ярко-красный, в блестках. Будто у циркового конферансье. Лицо Кости тоже было красным.
— Да вы достали уже! — взорвался он. — Велиал, ты же сам мне говорил, что нужен яркий заметный образ!
— Так я же и говорю! — всплеснула руками Наташа. — Но образ должен быть гар-мо-нич-ным. А у тебя галстук-селедка. Давай бант завяжем? Будешь такой красивый и блестящий, как новогодний подарок.
— Ты издеваешься, да? — насупился Костя. — Велиал, она издевается?
Я внимательно посмотрел на Наташу и покачал головой.
—
Наташа некоторое время хмурила брови, потом рассмеялась.
— Блин, он такой смешной, когда волнуется, — сказала она. — Костя, не слушай меня. Отличный у тебя пиджак! Видел вообще группу из Воронежа, кажется? Они вообще дождик новогодний на костюмы нашивали.
Я снова словил краткий момент раздвоения личности вот сейчас, когда смотрел на Костю в блестящем пиджаке и с красным растерянным лицом. А память подсовывала мне совсем другой его образ. Тот, где он на дух не переносит рок-музыку, носит короткий ежик на голове и в два с половиной раза шире.
— Клоуны, блин, — пробурчал Костя, одергивая пиджак.
— Вееелиал! — вдруг пропела Наташа. — У меня есть идея…
Глава 12
Я огляделся по сторонам, обнаружил притулившийся к стене стульчик и немедленно на него сел. Прикрыл глаза. Грохочущий музыкой и воплями зал на какие-то секунды как будто замолк. Так бывает, когда засыпаешь посреди шума. Он как будто начинает пунктирно прерываться и… Так, стоп. Не спать. Я встряхнулся. Потер кулаками глаза.
Песня на сцене смолкла, последний аккорд утонул в восторженных криках и аплодисментах. Потом зазвучал пронзительный кукольный голос.
— А теперь на сцену выходят самые северные гости нашего фестиваля! Из тех мест, где зимой никогда не восходит солнце!
Да уж, у этой девчонки голос такой, что ввинчивается в мозги, как перфоратор. Самое то вести концерт в районе трех часов ночи. Ночной рок-марафон в «Африке» оказался отличной идеей, вот что. Утомительной, но отличной. Как и наш «Рок под дождем» в парке ночь как будто создавала свое отдельное пространство. Свободы и звука… На самом деле, это была не моя мысль. Эту сентенцию на все лады повторяли в камеры телевизионщиков самые разные люди. И зрители, и музыканты. А еще для наших актеров-ведущих получился отличный тренинг. Они сменяли друг друга на сцене, штучно и парами. Упражнялись в остроумии и артистизме. Наташа им еще задолго до фестиваля выкатила задание «выпендриться по полной». Сделать что-то эдакое, чтобы за то недолгое время, которое они проведут на сцене, их запомнили. Хотя бы фразой «тот придурок, который на банановой кожуре поскользнулся». Вот они и изощрялись с разной степенью отвязности. Кто-то выходил на сцену с зонтиком и тащил за собой на веревке картонную коробку, кто-то наряжался в разное… Были врач с санитаром из психушки, и грабители в колготках на голове, и даже «Куча мусора» из популярного кукольного шоу «Скала Фрэгглов». Если Наташа считала, что публика орет недостаточно, то пара ведущих из дальнейшей программы вылетала…
— Такое впечатление, что мы уже целую вечность здесь, — прозвучал рядом со мной голос Евы.
— Ох, — я снова встрепенулся. Не отследил, как она подошла, наверное, снова задремал с открытыми глазами. — Это точно. Сколько часов уже все длится? Семь? Восемь?
— Сейчас начало четвертого, — Ева посмотрела на часы. — Концерт начался в шесть. Я приехала
— А ощущение такое, будто мы тут уже неделю, — я подмигнул, встал и помахал руками, отгоняя непрошенную дремоту. — В хорошем смысле.
— И будто там за оградой завода нет вообще ничего, — мечтательно проговорила Ева. — Одна сплошная космическая пустота… Слушай, я хотела спросить… А почему программа сегодня странная такая — «Алиса», «Ария» и прочие звезды в самом начале пели. И потом я их вроде видела, но сейчас они куда-то делись. Спать уехали?
— Да не, — я махнул рукой. — Это Василий и Влад устроили закрытую вечеринку для випов.
— Серьезно? — Ева удивленно приподняла брови. — А тебя почему на нее не позвали? Недостаточно виповый?
— Типа того, рожей не вышел, — засмеялся я и обнял Еву за талию. — Да нет, все проще. Это вечеринка для «толстых». За много денег за вход.
— Очень много? — спросила Ева.
— Астрономически, — кивнул я. — Влад среди своего круга аккуратно слух запустил, что туда вообще никого не пускают, только по приглашениям. А потом они эти самые приглашения «в виде исключения» распродали на весь зал «муки». Зал маленький, но, учитывая цену за билет, заработали они на этом не хуже, чем со стадиона.
— Они заработали, а ты? — спросила Ева.
— Пофиг, — пожал плечами я. — В бухгалтерию Василия я не лезу.
Ева обняла меня за шею и положила голову мне на плечо.
— Знаешь, это, наверное, правильно, — сказала она мне на ухо. — Мне было бы нервно, если бы ты вдруг влез в разборки с Василием из-за денег. На самом деле, он меня слегка пугает.
— Пугает? Почему? — удивился я. — Он очень свойский и добродушный дядька.
— Не знаю, — Ева помолчала. — Наверное потому что он кажется таким вот простым. Почему-то Француза боятся, а Василия нет. Хотя неизвестно, чей авторитет выше. Вот, например, ты знаешь, кто у нас крыша?
— Вот поэтому я и не лезу в бухгалтерию, — засмеялся я. — Меньше знаешь, крепче спишь.
На слове «спишь» я опять почувствовал неодолимое желание прилечь прямо здесь в уголке, накрыться фестивальной газетой, которую кто-то забыл на бортике, и уснуть на ближайшие трое суток. Пришлось разомкнуть объятия с Евой, снова потрясти головой и помахать руками.
— Так, надо куда-то двигаться, — сказал я. — У нас еще как минимум три часа все будет идти. Или дольше, если живые останутся.
…вокруг стола играли в «займи стул и выпей». Ну, во всяком случае, суть игры была именно такая, но за правилами почти никто не следил. Кто-то явно вспомнил эту чуть ли не детсадовскую игру, когда в кружок ставится стульев меньше на одного, чем играющих людей, все ходят вокруг, а потом по команде должны сесть. И кому не досталось места — выбывает. И забирает с собой еще один стул, а потом история повторяется. Здесь устроили нечто подобное, только стулья не убирали. Они стояли вокруг стола, а на столе — рюмки, наполненные какой-то коричневой жижей. Народ колбасился вокруг, а когда волосатый парень в джинсовой жилетке, которая в начале вечера еще явно была курткой, орал почему-то «Сифа!», все должны были сесть и выпить. Народу было больше, чем стульев, но некоторые хватали рюмки, не пытаясь сесть. Потом возникала толчея и разборки с криками, что правила другие. Рюмки снова наполняли, и все начиналось сначала.