А небо по-прежнему голубое

Кэрри Блэк

Время тянулось с ужасающей медлительностью. Даже судьи уже поглядывали на часы, что было верным символом того, что чемпионы уже давно должны были вернуться. Трибуны шумели, показывая тем самым своё нетерпение. Прошло не меньше двух часов с начала Турнира. Гермиона нервно кусала губы, всматриваясь в монохромную зелень изгороди, скрывавшей всё происходящее внутри лабиринта.

Зажгли фонарики, заиграл оркестр, чтобы как-то оживить публику. Рон стонал и вслух мечтал о сытном ужине, Лаванда и Парвати склонили головы друг дружке на плечи, дремля, Джинни что-то обсуждала с Невиллом, и, как ни удивительно, Дином Томасом. Наверху Фред и Джордж пели гимн школы — на этих оболтусов ничто не повлияет! Сама же Гермиона куталась плотнее в благоразумно захваченный с собой плащ, её нервы уже были на пределе.

Почему так долго? Почему Гарри всё никак не возвращается?

Но вот раздался хлопок, и на поляну перед входом в лабиринт упали два мальчишки с ярко сверкавшим кубком голубого стекла. Оркестр, прервавшись от неожиданности, снова заиграл бодрую мелодию, Людо Бэгмен принялся что-то вещать, торопясь к героям, которые почему-то не вставали. Рон и Гермиона, равно как и остальные, приподнялись со своих мест, чтобы лучше разглядеть происходящее.

— Итак, наши герои вернулись! Но кто же победитель? Кто стал обладателем нашего Кубка Турнира Трёх Волшебников?

Первые ряды трибун начали о чём-то перешёптываться. Со своего места вскочил встревоженный профессор Дамблдор и ринулся к лежавшим на траве чемпионам. Ни Гарри, ни Седрик не вставали, и в этом было что-то плохое. Профессор МакГонагалл приказала оркестру замолчать, и в тишине отчётливо прозвучали слова директора:

— Седрик Диггори мёртв.

— Как мёртв? — переспросил Рон, беспомощно глядя на Гермиону. — Они там что, совсем рехнулись?

— Дайте пройти. — К месту трагедии торопился отец Седрика, Амос Диггори. Спустя секунду над полем пронёсся его надломленный вопль, от которого всех вокруг пробрала дрожь:

— Седрик! О, нет… Мой мальчик… мой мальчик… — Далее следовали истерические всхлипывания.

Воздух неожиданно стал каким-то вязким и давящим, а тишина — жуткой. Лаванда и Парвати, прижавшись друг к другу, беззвучно плакали, Джинни вцепилась в Невилла, а Рон крепко сжал руку Гермионы, зовя её спуститься вниз.

— Это невозможно, невозможно… — качала головой Гермиона.

Амос Диггори надрывался над телом сына, и его горе эхом витало над притихшими трибунами. Профессора и судьи столпились над Гарри, потом его вывел профессор Грюм. Хромая, они скрылись в направлении школы.

— Что же делать? Что же…

С края трибуны им махала встревоженная миссис Уизли. По её щекам катились крупные слёзы.

— Пойдёмте в больничное крыло, — только и сказала она надтреснутым голосом. Билл придерживал мать за плечи.

Всё дальнейшее было для Гермионы как во сне: вот они ожидают Гарри в лазарете, вот он, измождённый, приходит вместе с Сириусом в облике пса, вот спор с Фаджем, не верящим в то, что — Мерлин всемогущий! — Тёмный Лорд возродился. Рона, Гермиону и Джинни напоили каким-то снадобьем и отправили в башню факультета. Все ученики сидели в Общей гостиной непривычно притихшие, сбившиеся в кучки по курсам. Ни о каком сне и речи не шло, и профессор МакГонагалл не разгоняла ребят, лишь сказала им, что сейчас настало очень трудное время для всех.

А на следующее утро в Большом зале за завтраком — хотя никому кусок в горло не лез — профессор Дамблдор обратился ко всем ученикам с речью в память о Седрике Диггори. В зале находились ученики всех школ и факультетов, объединённые общей трагедией.

— Седрик был прекрасным юношей — умным, воспитанным, трудолюбивым. Он являлся ярким олицетворением своего факультета. Все мы знали его как человека открытого и дружелюбного, полного планов и амбиций, жаждущего жизни. В этом году, сегодня, он должен был выпуститься из Хогвартса и вступить в новую взрослую жизнь. К сожалению, всё это — семнадцать лет жизни светлого, невинного Седрика Диггори — оказалось перечёркнуто одним лишь небрежным взмахом волшебной палочки. Палочки тёмного мага, чьё имя вам всем, опять же, к сожалению, прекрасно известно — Волан-де-Морта. — Зал испуганно встрепенулся. — Министерство не желает, чтобы я посвящал вас в это, но я не могу промолчать, ибо тогда подвергну вас всех такой же опасности. Итак… Трудно поверить, но когда-то этот тёмный маг был таким же учеником, как и вы все, как Седрик. Его звали Том Реддл. Я говорю вам всё это потому, что хочу предупредить: он вернулся, а с ним вернулись те тёмные времена, что когда-то пришлось всем нам пережить. Печально, что

это возвращение ознаменовалось убийством невинного ученика нашей школы. Ещё я хочу вам напомнить: целью Турнира Трёх Волшебников было укрепление магического сотрудничества между волшебниками разных стран, и я надеюсь, что вы не утратите связавшие нас узы и взаимопонимание. Сейчас, перед лицом надвигающей опасности, это как никогда важно. Также я хочу сказать, — взгляд директора задержался на учениках Шармбатона и Дурмстранга, — что каждый гость этого зала будет с радостью принят в наших стенах. Сейчас мы сильны настолько, насколько едины и слабы настолько, насколько разобщены. Только доверием и взаимопомощью мы можем противостоять Волан-де-Морту. Будьте осторожны, не поддавайтесь на провокации и сохраняйте в себе человечность и милосердие — это самое важное, что я могу вам всем посоветовать. Помните: Волан-де-Морт легко калечит жизни, разрушает семьи. Помните: на месте Седрика может оказаться каждый из вас. Пусть же его смерть не будет напрасна: сплотитесь перед лицом надвигающейся опасности и не забывайте о Седрике Диггори, ученике седьмого курса факультета Пуффендуй школы чародейства и волшебства «Хогвартс». — И в такт его словам все факультетские знамёна окрасились в цвета Пуффендуя. Дом Пенелопы Пуффендуй давно мечтал об этой чести — но не такой ужасной ценой. Все студенты со значками барсука на груди были как один печальны, многие плакали, не скрываясь.

И казалось, что призрак Седрика Диггори витает под потолком, теряясь в угрюмо-сером, нависшем над учениками небосводе.

В то утро профессор Дамблдор говорил и о Гарри, о его роли во всём произошедшем. Сам он сидел за столом своего факультета и казался выпавшим из реальности. После все направились во двор — провожать гостей. Оправившаяся после произошедшего, но всё ещё печальная Флер поделилась планами получить работу в Гринготтсе — для неё это был шанс «улучшить свой англесский». Попрощавшись, она вместе с другими учениками уселась в карету, и та вскоре с разбега взвилась ввысь, в тёмное небо, и скрылась за нависшими тучами.

— Гермивонна, можно тебя на пару слов? — Подошедший сзади Виктор Крам нерешительно потянул её за рукав в сторону.

— Да, конечно.

Они отошли подальше, и Виктор осторожно положил руки на её плечи. Обоим было не по себе: они знали, что скоро предстоит прощание, и страшились его.

— Я счастлив нашему знакомству, — заговорил Крам, вглядываясь в лицо Гермионы. Слова явно давались ему с трудом. — Вот мой адрес. Напиши мне обязательно. Если с твоими планами на лето ничего не изменится, то приезжай к нам. Мои родители совершенно тобой очарованы. Я познакомлю тебя с Веселинкой, и… — Он прервался: Гермиона, привстав на цыпочки, обвила его шею руками и в первый раз сама его поцеловала. Неожиданно он растерялся, но потом крепко обнял её и прижал к себе.

— Я буду очень скучать, — прошептала Гермиона, сжимая вверенную ей бумажку с адресом. — Жди моего письма.

Когда они вернулись к друзьям, Рон решился попросить у своего кумира автограф, и тот, удивившись, расписался на листке пергамента, после чего вместе со всеми своими соучениками направился на корабль. Чуть раньше Виктор пояснил, что судном всегда управляли сами студенты, в то время как Каркаров сидел в своей каюте. Корабль распустил паруса и, покачиваясь на волнах, пересёк Чёрное озеро, после чего скрылся в его глубоких водах.

Вот всё и закончилось.

На следующий день, выдавшийся солнечным и тёплым, все ученики покинули Хогвартс. Гарри, Рон и Гермиона заняли одно купе и большую часть пути проделали в одиночестве. Гермиона рассказала друзьям о поимке Риты Скитер и продемонстрировала им банку. Она сама не знала, что ей делать с пойманной журналисткой, но пока что на волю отпускать её не собиралась.

В разгар беседы о методах собирания сплетен Ритой Скитер в купе нагрянули Малфой, Крэбб и Гойл. На этот раз молчать никто не собирался, а потому Гарри, Рон и Гермиона незамедлительно наставили палочки — правда, не все успели сказать вслух заклинания: неожиданно раздался треск, как будто кто-то поджёг петарды или хлопушки. Когда дымок развеялся, на пороге купе проявились Фред и Джордж Уизли, с кончиков палочек которых слетали искры на искалеченных разнообразными заклятьями слизеринцев.