…А родись счастливой

Ионов Владимир

— Гостям мы всегда рады. Но и вас терять не хотим. Переберётесь позже. А пока давайте за кампанию, а? — и поочерёдно протянули Игорю руки для рукопожатия. Он ответил вполне по-дружески, отметив, однако, что безымянные пальцы у всех троих заклеены у основания широкими ленточками пластыря. «Понятно, татушки заклеили… Братва откинулась с зоны, — мелькнула догадка. — Но… отнюдь не вчера. А, может, секта какая…»

И разговор завязался вполне светский, о том, как живёт срединная Россия, что в дефиците, много ли развелось кооператоров? За Уралом, например, не

очень верят, что частному сектору дадут раздышаться, хотя подвижки уже есть…

— Ну, и у нас кое-кто пошёл в кооперативы даже из партийных работников, — сказал Игорь. — Больше, правда, комсомольцы шустрят: приторговывают кое-чем, что можно достать у коллег в других республиках. Но комсомольской крыши не покидают. Тоже, значит, не очень верят.

— А в столицу зачем? — спросили его.

— Так, по делам…

— Видно, по небольшим, если так налегке?

— Пока не знаю. Приятель попросил подъехать…

— Ну, привет приятелю.

Слово за слово, и Светлана засобиралась на выход: надо же ей устроиться, на ночь глядя.

— Или хоть в картишки перекинуться, — предложила она. — У кого они есть?

Игорь промолчал. Соседи подняли руки, мол, тоже не держим.

— А сходи к проводнице, у них, обычно, бывают. И с местом определишься, — предложил ей усатый.

Света и впрямь быстро принесла колоду. Свежую даже, не распечатанную.

— У них теперь тоже кое-что можно купить, даже из косметики. А в вашем купе дамы расстроились, что вы их покинули, — сказала она Игорю. — Пойду их успокаивать. — И «сделала ручкой» мужчинам.

— Ну, чего, в «дурака»? — спросил Игорь, чтобы окончательно убедиться в верности своей догадки.

— Дети что ли? — возразил усатый. — Давайте уж лучше пульку распишем. Ручка, бумага есть?

— У меня нет, — соврал Игорь.

— И мы канцелярию не держим. Тогда чего, тройка-семёрка-туз? — оглядел усатый кампанию и, не дожидаясь согласия, разбросил всем по карте. — Банкует старший?.. У меня десятка пик. У кого больше?

Крупнее карты ни у кого не оказалось. Игорю достался бубновый валет. Он пробежал его пальцами по обеим диагоналям. Никаких намёков на крапление.

— Что ставим? — спросил Игорь. — По стольничку? — И полез в бумажник, где держал некрупные деньги.

— Идёт, — ответили ему по кругу, сбросив на стол по мятой купюре.

— Кому? — спросил усатый.

— Давай по одной, — предложил тот, что сидел, вжавшись в угол противоположной полки.

«Странные ребята», — подумал Игорь. У соседа в свитере морда полная, красная, толстые усы висят, как у писаря в картине «Письмо турецкому султану». В углу напротив — худой, бледный, лоб и подбородок выдвинуты, и лицо кажется каким-то вогнутым. Одет с иголочки. Синие костюм и рубашка в полоску, галстук однотонно-красный. «Сколько же суток он едет в вагоне? И всё время, как выпускник Гарварда?» И третий — парень, как парень. В лёгком пиджаке, джинсах и кроссовках. «Этот наверняка фарцует».

Усатый разбросил еще по карте и обвёл всех взглядом.

— Ещё, — сказал Игорь. И, получив третью карту,

слегка похолодел: «Разводят». К вальту были ещё девятка и десятка бубей. — Очко! — тихо выговорил он, бросив открытые карты на столик, и улыбнулся с вопросом: — Новичкам, как на охоте, всегда везёт?

— Этт — точно! — Усатый подвинул «банк» на угол столика к Игорю. — Ещё по стольничку или на «банк»?

«Пошло!» — понял Игорь. Хорошо его подсадили к команде! Ай, да Света! Но ведь и он не зря ЦКШ кончал.

— На все! — предложил он и сдвинул выигрыш в середину столика.

— Крепко. — Сказал «запорожец» и спросил остальных: — Рискнём?

— Я могу только на часы.

Вогнутолицый стал снимать с руки часы, и Игорь увидел его запонки с крупными темно-синими камнями. «Сапфиры? Хорошо стоят!..»

— Я ставлю кроссовки, — вздохнул «фарцовщик». — Новые. «Адидас»! А кто носит «Адидас», тому… ну, и так далее…

— Мне свитер дорог, без него замёрзну. Ставлю усы.

— А может, разберём по стольнику-то и разбежимся по полкам? — спросил Игорь.

— Не по-мужски это, — возразил ему усатый.

Вогнутолицый завозился в своём углу, пошарил в нагрудных карманах костюма, поправил обшлага рубашки с запонками, долгим взглядом посмотрел на усатого.

— Ну, лады, — согласился Игорь. — Банкуй по две сразу. — И заметил, как изменился цвет запонок на рукавах его визави по диогонали. — «Лихо! Крапа нет, мухлюют светом и цветом!»

Не заглянув в карты, Игорь поднёс их ближе к запонкам, потом бросил на стол мастью вниз.

— Сюда посвети! — сказал он, сдерживая дрожь в голосе. — Я эти фокусы с ультрафиолетом со школьной скамьи знаю.

— Так, тихо, фраер! — Нажал ему на плечо усатый. — Не суетись. Никаких фокусов нет. Где ты их увидел?

— В планетарии. Там такую же колоду раскладывали на звёздном небе. Разводить, конечно, не учили… Но мы так же метим купюры…

— Ты чего, мент? — спросил его из угла красногалстучный и снова завозился, выключая свои «сапфиры».

— Я? Менты называют нас «соседями». А вас как кликают?

— Каждого по-своему. А ты, «сосед», не ссышь уже? Ночь на дворе-то…

— Вижу. Но и мы не по одному в вагон садимся. Давайте я вам лучше вашу Свету верну, и тихо доедем, кому куда надо. Хай поднимать не буду. Мы не по этой части едем. Так что лоханулись вы, как вас там? — Игорь чувствовал, как садится от страха его голос и намеренно переходил на шёпот, чтобы не выдать на лету придуманную ложь во спасение.

— А мы — тихо,… — сказал из угла «выпускник Гарварда».

— А я ещё тише, чем ты выключал запонки, включил своего «комарика». Пропищать ещё раз или расходимся? Смотрите… Я могу остаться. Но лучше от этого не будет, — продолжал Игорь, сдерживая готовое рвануть куда угодно нутро.

— Гарантии? — спросил усатый.

— Гарантии Госстрах даёт. А я обещаю, что доедете до места без приключений. Только, чур, больше никого не подсаживать.

— Смотри, «сосед». Мы лоханулись. Но это у нас не часто бывает, — крепко сжал его плечо усатый.