"А се грехи злые, смертные..": любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X - первая половина XIX в.).
Шрифт:
Но, страстью пылкой утомленный,
Не ест, не пьет Руслан влюбленный;
На друга милого глядит,
Вздыхает, сердится, горит И, щипля ус от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья (14).
Первое появление героя не очень героическое: на самом деле он собой не владеет.
Неудовлетворенность усиливается еще тем, что присутствуют все три его соперника и особенно хан Ратмир, «полный страстной думы» (14) и уже обнимающий Людмилу в своих мечтах (18). Следует отметить, что исключительно сексуальное желание ведет одного лишь Ратмира, без всякого духа соперничества,
Пир наконец окончен, и Руслан оживляется:
И все глядят на молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених (14).
Все уходят, и Руслан воспламеняется. Однако все остается воображаемым (как это будет, впрочем, в течение всей поэмы):
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье Стыдливой девы красоту (15).
В конце концов наступает самый момент, когда ведут «невесту молодую» на «брачную постель» и начинаются первые любовные ласки, изображаемые через клише из эротической поэзии Парни:
Свершились милые надежды,
Любви готовятся дары;
Падут ревнивые одежды На цареградские ковры (15).
Поэт настаивает на этих предварительных ласках, подчеркивая мотив ожидания (см. слова «готовятся» в этой цитате, «заране» в следующей), чтобы потеря вышла еще болезненнее. Следует отметить, что похищение происходит после «последней робости», т. е. уже после начала акта (см. слово «настали»):
Вы слышите ль влюбленный шепот И поцелуев сладкий звук И прерывающийся ропот Последней робости?.. Супруг Восторги чувствует заране\
И вот они настали... Вдруг (15).
Что потом — известно, Людмила пропала, «похищена безвестной силой», а бедный Руслан, который уже в этой цитате получил звание «супруга», становится опять только «женихом», к тому же — женихом «испуганным», так же как Людмила, называвшаяся до сих пор «невестой», становится в следующей строфе «минутной супругой». На самом деле термин «супруг» оказался предвосхищением несостоявшегося акта. Это лексическое колебание вполне вписывается в логику напряжения между «до» и «после», на которой строится вся поэма. В этих строках следует еще отметить мастерское употребление Пушкиным переноса, передающего нетерпение Руслана. Герой должен еще потерпеть, и это состояние воздержания будет его долей в течение всей поэмы. Поэтому переносов немало, когда речь идет о Руслане — и в основном о его действиях или перемещениях. Например:
В нее ты вступишь, и злодей Погибнет от руки твоей (20).
Выходит вон. Ногами стиснул Руслан заржавшего коня (28).
Привычной думою стремится К Людмиле, радости своей (33).
Померкла степь. Тропою темной Задумчив едет наш Руслан И видит (51).
И мщенье бурное падет В душе, моленьем усмиренной (55).
Зима приближалась — Руслан Свой путь отважно продолжает (66).
Князь карлу ждет. Внезапно он По шлему крепкому стальному Рукой незримой
...................Ходит он
Один средь храмин горделивых,
Супругу милую зовет (74).
«Быть может, горесть... плен угрюмый... Минута... волны...» В сих мечтах Он погружен (75).
Накинув тихо покрывало На деву спящую, Руслан Идет и на коня садится (83).
И очутился в два мгновенья В долине, где Руслан лежал В крови, безгласный, без движенья (93).
Сказал, исчезнул. Упоенный Восторгом пылким и немым,
Руслан, для жизни пробужденный, Подъемлет руки вслед за ним... (94).
Ликует Киев... Но по граду Могучий богатырь летит (97).
Но вернемся к первой песне. До сих пор у Руслана нет ничего, кроме неудачи. Далее, гротескным образом махнув руками («Хватает воздух он пустой» 16), он — «испуганный» (16), «несчастный» (16, 19), «уныньем как убит» (17), и т. п. Но сразу становится понятно, что неудача Руслана — это только оставшееся неудовлетворенным сексуальное вожделение. Это констатируется в первом из примерно двадцати лирических отступлений, которые следуют за похищением, и показывает, что именно волнует рассказчика, который предпочел бы умереть, чем быть лишенным в решительную минуту предмета своего желания:
Но после долгих, долгих лет Обнять влюбленную подругу,
Желаний, слез, тоски предмет,
И вдруг минутную супругу Навек утратить... о друзья,
Конечно, лучше б умер я! (16).
К счастью, Руслан остался жив, благодаря чему поэма может продолжаться: «Однако жив Руслан несчастный» (16). Он слишком приземлен, чтобы от этого умереть, так же как Людмила (как мы увидим) слишком приземлена, чтобы покончить жизнь самоубийством. Итак, Руслан жив, но в течение всей первой песни герой совершил только одно: неудачно провел брачную ночь и вздыхал. Это далеко от привычных принципов построения рыцарского романа.
То же самое происходит дальше, когда Руслан встречается с финном. С одной стороны, этот персонаж играет в структуре повествования ту же роль, что «прюдоны» в средневековых романах: этой встречей герою сообщается необходимая информация (у Пушкина — место заключения Людмилы), подготавливающая дальнейшие эпизоды, но с другой стороны, здесь подчеркивается исключительно эротический характер страданий Руслана. Тот с радостью узнает, где находится его жена и что украл ее «красавиц давний похититель» (20) Черномор, но у нашего героя сразу же возникает мрачное подозрение, что волшебник, возможно, обесчестил ее. Однако финн успокаивает его, сообщая, что старый карлик — импотент:
Вновь ожил он; вдруг опять На вспыхнувшем лице кручина...
«Ясна тоски твоей причина;
Но грусть не трудно разогнать, —
Сказал старик, — тебе ужасна Любовь седого колдуна;
Спокойся, знай: она напрасна И юной деве не страшна.
Он звезды сводит с небосклона,
Он свистнет — задрожит луна;
Но против времени закона Его наука не сильна.
* * *
Он только немощный мучитель Прелестной пленницы своей.
Вокруг нее он молча бродит.
Клянет жестокий жребий свой...» (20 — 21).