… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Правда, на этот раз ломы гладкими оказались; только снизу через люки долбить бесполезно – лом отпрыгивает на тебя же.
Сверху будем ебашить и – через борта лопатами. Ходят слухи, что даже отбойные молотки подвезут, а пока – вперёд!
Я малость попробовал и бросил – слишком уж эта монотонщина приелась за годы службы; но и просто так стоять – холодно.
Михаил Хмельницкий мне деньги дал – сходить за «сугревом». Сам-то не может, он – сержант,
И откуда только у людей деньги берутся?
Проще простого: РБУ раствор готовит, сколько у водителя в бумажке-заявке написано, столько и приготовит.
А если заявки нет?
Тогда водитель даёт другую бумажку.
Кому даёт?
Командиру отделения работающего на РБУ.
Пошёл я в город. Места незнакомые, магазин не сразу нашёлся.
Затарился. Бутылки – под бушлат, снизу бляхой подпоясал; полненький такой стал.
Кто говорил – в стройбате плохо кормят?
Иду обратно опустив голову, не от стеснительности – просто снег в лицо летит.
– Почему честь не отдаёте? Вас что – не учили?
По уставу ты каждому старшему по званию козырять должен.
Так ведь не видел я, а потом, если козырну, бутылки под бушлатом зазвякают.
– Виноват, товарищ…
Смотрю ему на погон – врубиться не могу; погон без просвета, как у куска, но звезда крупнее, чем у прапора, и даже больше майорской; но тут я листочки в петлицах углядел.
– …товарищ генерал-майор. Задумался.
– Задумался он! Идите!
И это правильно. Генералу с солдатом в чёрных погонах разговаривать, практически, не о чем.
Единственный офицер, что за два года мне «вы» сказал…
На место сибиряка Черных к нам новый комроты перевёлся, или его перевели, из Монгольских степей; тоже капитан.
Нос такой длинный, аж до верхней губы достаёт. Сам общительный такой.
Когда его дежурство, он в кабинете не сидит, всё по казарме расхаживает, солдатикам про сертификаты рассказывает, или бороться затеет.
И после борьбы такой радостный весь, глазки блестят, по щекам красные пятна, а губа за нос цепляется.
Я смотрю, что-то в его ужимках знакомое мелькает, а что не вруба…
Ну, да! Мальчик из Нальчика!
Но ведь офицер! И жена есть.
Вобщем, окрестил я его по имени монгольской валюты «тугриком» и кликуха враз прижилась среди личного состава роты.
И вот, на вечерней проверке опять Тугрик завёлся какой он богатый на эти самые сертификаты, завтра пойдёт холодильник жене покупать и себе часы наручные, а то в этих уже ходить стыдно – придётся выбросить, хотя жалко, «Командирские» называются.
Я не выдержал и говорю:
– Не
Он сразу:
– Кто сказал? Выйти из строя!
Вышел я. Он ко мне подходит, демонстративно так ремешок часов расстёгивает:
– На!
Я взял и в карман сунул, хотя он, конечно, на другой исход рассчитывал.
Но как я на следующий день с часами этими намучался!
Полдня ходил по улицам, чтоб толкнуть – никто покупать не хочет; думают как стройбатовец, так и часы краденые.
И хорошие ж часы, отец мой в Москве за такие 25 рублей платил, а я за 7 отдать согласен.
Первый раз не шакалю, а товар предлагаю.
Дохлая вещь коммерция, если спроса нет.
Под конец занёс я их в часовую мастерскую, мастер трёшку предложил и я согласился.
Выхожу из мастерской с честно заработанными и – надо же совпадение! – подваливает ко мне какой-то ханыга:
– Солдат! Часы у меня купи, за троячку отдам!
Эти алкаши до того оборзели, уже даже к стройбату пристают.
Через неделю мне Ваня рассказал, что у него в кочегарке повар из «молодых» в мастерской на верстаке спал. Тугрик дежурным по части был, так даже в кочегарку свой длинный нос сунул. «Молодого» спящим на матрасе увидел, за хуй его схватил:
– Дай! Ну, дай!
Вобщем, Ваня говорил, что Тугрик уже у двух «молодых» поваров сосёт, а один из них его жену поёбывает.
В казарме он один раз начал на меня наезжать:
– Не слишком ли ты себя «дедом» ставишь?
Я в ответ ничего не сказал.
Ни слова.
Только губы вытянул и три звука издал «чмок-чмок-чмок».
Он молча развернулся и отошёл по проходу. С тех пор меня не замечает.
Вот такой я негодяй оказался.
Нига-а-дяй пра-ативный!
В роте новенький появился, его перевели из другого стройбата, аж где-то в Дагестане.
Он там в самоволку ушёл и застал свою жену с кем-то ещё. Начал разборку, но его повязали и на «губе» он так убедительно обещал всех порешить и с собой покончить, что его к нам перевели – дальше некуда было.
Кавказец какой-то.
Кто их разберёт: в одном Дагестане аж 48 народностей.
Всё время молчит ни с кем не разговаривает. К нему тоже подходить опасаются. Типа, новый зверь в привычной клетке.
Как-то вечером сидит он на табурете с газетой. Я мимо шёл по проходу.
Чё-то заголовок какой-то меня заинтересовал.
В натуре, не шугаю, просто хочу глянуть и отдать.
А он:
– Уйди!
– Ты чё! Блатуешь, салага?
Он вскочил.
Так я до него даже дотянуться не успел. Сразу сворой налетели и его метелить начали.