А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
злоключениях и радостях единичных, определенных лиц. С кем все это
происходило, каков «он» и какова «она» — этого мы не узнаем, да, по логике
фетовского замысла, мы и не можем, и не должны этого знать.
Точно такой же повтор «Как сердце мое разрывалось!..» в блоковском
стихотворении «Она молода и прекрасна была…» все время нагнетает одну и ту
же тему: непонимания «ею» — «его». Изменчивости самого чувства здесь нет и
в помине. Все усиливается
отдаленности, отчужденности особой жизни «ее» от «его» жизни. Это
превращает природную тему в иллюстративную: «ее» холод вовсе не
обязательно сравнивать с «лебедем», да и «лебедь» тут, в общем, ни при чем. Но
и «она» и «он» абсолютно различимы. Они не слиты со своим чувством, ибо
оно совершенно разное у каждого из них. Оно не соединяет, а разъединяет их. У
каждого из них своя жизненная позиция; различие этих позиций все более
настойчиво утверждает повтор: «сердце разрывалось» именно от различия, от
непонимания «ею» — «его». Поэтому здесь нет и слияния с природной
жизнью — напротив, царит жесточайший разрыв с природой. Здесь можно
внести уточнение в тему природы у Блока. Выше говорилось, что она
иллюстративна — именно такова она по отношению к теме всего
стихотворения, в котором говорится о раздельности, неслиянности двух четко
различных лиц. Но при всей ее случайности для стихотворения в целом — она
не случайна, эта тема, для «ее» образа. «Она» непостижима для «него» так же,
как природа. Знаки природной жизни прикреплены к «ней», и они, как и
повторяющаяся строка, подчеркивают разнонаправленность индивидуальных
устремлений. Душа «ее» непостижима как природа, природа напоминает
декорацию, и образ «ее» отчасти сливается с этой декорацией. Оба
разбиравшихся стихотворения Блока пронизаны чувством смятения, тревоги,
душевной смуты. Они включены поэтом в раздел «Ante Lucem» («Перед
светом») первого тома и подготовляют основную тему этого тома — тему
Прекрасной Дамы, тот «магический кристалл», сквозь который, по Блоку, виден
его главный творческий замысел. Поэтому-то так важно понять подлинный
смысл возникшего уже в начале творческого пути Блока расхождения с Фетом.
В сущности, тот круг общих содержательных явлений в стихе, который
отличает молодого Блока от Фета, может и должен найти общественно-
историческое истолкование. Тревожное чувство одиночества, ощущение
отделенности от людей, чувство глубокой разобщенности даже в отношениях с
любимым человеком находят себе лирически-обобщенное, собирательное
выражение в структурной
жизни предметно-материального, природного мира. Однако невозможность для
человеческого «я» внутренне свободных, прямых отношений с природным
целым характерна для определенного исторического времени, — источник
подобных душевных неустройств скрывается, бесспорно, в специфических
общественных закономерностях эпохи. Едва ли молодой Блок представляет это
себе в сколько-нибудь осознанном виде. Но что такая душевная смута
характерна для современного человека — это он знает. Фета он воспринимает
как старшего современника, восьмидесятника, и свою явную художественную
рознь с ним он тоже должен соизмерять со своими представлениями о
сегодняшней жизни и современном человеке. Особое гармоническое
соотношение (или, точнее, постоянная координация) «душевного» и
«природного», осуществляемое Фетом-художником, должно казаться ему чем-
то желанным, завидным («путеводная звезда») — но в реальных отношениях, в
реальной душевной жизни сегодняшних людей (какими они предстают в стихах
Блока) явно неосуществимым. Так получается не из отдельных мыслей,
рассыпанных в единичных стихах, но из лирического целого, из самой
структуры стиха, из стихотворной композиции.
Между тем для Фета сложная взаимосвязанность «природного» и
«душевного» была своего рода творческой программой, выработанной еще на
протяжении 40 – 50-х годов, «проверенной» в борьбе с шестидесятниками и
вновь выдвинутой в 80-е годы, в пору нового и агрессивного возвращения в
поэзию. Взаимосвязь «природного» и «душевного» покупалась ценой изъятия
из самой структуры стиха общественно-исторического начала; получавшаяся в
итоге «гармония», особый «оптимизм» — противопоставлялись социальной
«дисгармоничности» гражданственной поэзии. Выходит в итоге так, что
душевная смута, изображаемая молодым Блоком и явно требующая включения
в структуру стиха общественных элементов, сближает его, в какой-то мере в
противовес Фету, с восьмидесятниками гражданственной линии в поэзии.
Возникает внутреннее творческое противоречие. По специфике своих интимно-
лирических тем, по своей отстраненности от прямого опыта общественной
борьбы молодой Блок, конечно, крайне далек от поэзии «гражданской скорби».
В дальнейшем, на протяжении своего драматического пути в искусстве, Блок
приходит к постановке общественных проблем в поэзии. Тенденции такого