А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
изменения русской культуры, отвечающих нуждам народной жизни, и, исходя
из общего комплекса своих размышлений, возлагает особые надежды на
«народный театр», на его возрождение; с другой стороны, он ищет новые
образы-характеры для своего искусства, ищет их опять-таки в области
драматургии — но объективно все это оказывается почвой для его новых
поисков в области поэзии, лирики. Мы увидим далее, что все это по-своему
преломляется и в новой,
1908 г. Поэтому-то в целом — и с точки зрения общественной перспективы, и в
плане индивидуального творческого развития поэта — так важны его поиски
действенного героя и важно верно понимать общий контекст блоковских идей,
связанных с проблемой героя.
Просматривая в статье «О драме» современную драматургию, Блок не
случайно выделяет пьесы Горького. Блок утверждает, что, с его точки зрения,
Горький не драматург по природе своего таланта, но среди его пьес
«действительно замечательна» одна, а именно — «На дне». Она построена по
законам «драматической необходимости», т. е. отвечает жанровой, эстетической
природе театра потому, что Горький « не хочет обойтись без героя», который
представлен писателем как «благородный, сильный и отчаянный человек», сами
же герои Горького подлинно драматичны, имеют право существовать на
подмостках потому, что они «испытывают реальные столкновения с жизнью»
(V, 173 – 174). Понятно, что такое выделение Горького из круга современных
драматургов диктуется меньше всего чисто эстетическими соображениями. На
индивидуальных художественных вкусах Блока сильно сказывается воздействие
символистской литературной среды и в отдельных конкретных блоковских
оценках, и в отборе имен и произведений. В оценках же горьковских пьес с
большой силой выступают наиболее глубинные пласты общего блоковского
мировоззрения, его существеннейшие стремления к постижению русской
действительности революционной эпохи. Выделение действенного, связанного
с жизнью, действительностью образа-характера должно вызвать и более
открытое, резкое отвержение того субъективного «лиризма», который
порождается эпохой распада старых общественных связей. Так и оказывается
на деле: в статьях «О драме» и «О театре» резче чем где бы то ни было еще
Блок говорит об отрицательных сторонах «лирики», открыто связывая эти
проблемы с определенными именами и линиями в развитии западной и русской
драматургии и театра. Так как все в Блоке взаимосвязано, «комплексно», то
резкое отрицание, скажем, театра
отказ от целого цикла явлений в поэзии, и не только в поэзии, но и в искусстве
вообще, — и разумеется, делается это в связях с той жизненной позицией,
которую ищет Блок. «Лирика» в подобном блоковском негативном смысле здесь
оказывается «комнатной слепотой» (V, 273) или, иначе говоря, буржуазной
ограниченностью, отстранением от больших вопросов, трагических
противоречий современной жизни; выражается твердая уверенность в том, что
будущее жизненное и общественное движение обойдется по-своему с
ограниченными субъективистскими построениями «лирика», кем бы он ни
был — драматургом или поэтом, «расплющит его картонный домик, разнесет в
щепы его уютную буржуазную постройку» («О театре», V, 271). И тут, в связи с
этими негативными, отрицательными явлениями, подлежащими, с точки зрения
самого Блока, преодолению и наиболее активно, действенно, в самом
творчестве, преодолеваемыми из всех символистов именно Блоком, —
обнаруживается в общем переплете столкновений с догматиками-соловьевцами
еще одна грань общественно-художественной борьбы Блока.
В годы, когда у Блока складывается его поэтическая концепция социально
активного, действенного образа-характера в искусстве, меняется в какой-то
степени и литературное окружение Блока. Расстраиваются отношения с
московскими символистами-соловьевцами, в известной мере наступает
отчуждение от круга Мережковских, на некоторое время более близкими Блоку
становятся С. Городецкий, Г. Чулков и Вяч. Иванов. Возникает литературная
группировка «мистических анархистов», особенно громко пропагандируемая
или даже рекламируемая Г. Чулковым. Некоторое внимание Блока к этой
группировке можно объяснить общим его интересом к вопросам социальной
активности, действенности. В своих особо ожесточившихся полемических
выпадах против Блока Андрей Белый яростно обвиняет его в склонности к
«мистическому анархизму»; самую же «мистико-анархистскую» тенденцию в
Блоке Белый толкует как поэтизацию вырождения, гнили, упадка.
Темы «болотности», «балаганности» и другие блоковские искания той
поры, включая и тему «бродяжества», имели сложный, не однозначный
смысл, — поскольку они освобождали Блока от схем, содействовали
включению жизненных элементов в его поэзию, углублению его постижения
реальных противоречий, они играли положительную роль в его общем