А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
органически дополняется (такова внутренняя логика современного
общественного состояния) анархической бессвязностью, безбытностью,
превращением личности в пылинку, несомую социальными ветрами и личным
произволом. «Рассословленность», распад старых общественных отношений
объясняют и эту особенность современной личности, поэтому наиболее
наглядно здесь Блок встречается с называвшейся выше лесковско-чеховской
традицией. Проблема «бродяжества» — социального
становится одной из существеннейших творческих тем Блока. Поэтому так
много внимания ей уделяется в «Безвременье» — находятся слова,
определяющие, выводящие ее из подтекста тем городской, «болотно-весенней»
и «балаганной» лирики Блока, собирается, концентрируется в образном
выражении «бродяжества» социально-общественный и духовный смысл заново
открывающихся, заново находимых Блоком общих закономерностей
современной жизни: «В бегстве из дому утрачено чувство собственного очага,
своей души, отдельной и колючей. В бегстве из города утрачена сложная мера
этой когда-то гордой души, которой она мерила окружающее. И взор,
утративший память о прямых линиях города, расточился в пространстве.
Существа, вышедшие из города, — бродяги, нищие духом» (V, 73). В образе
«бродяжества» для Блока обобщается в данный момент все. Выведенный из
подтекста «Нечаянной Радости» и лирических драм, образ «бродяжества»
оказывается итоговым — и одновременно он же становится исходным пунктом
для дальнейшего движения.
И здесь надо сказать, что сам этот образ «бродяжества» содержит два тесно
между собой переплетающихся смысла, значения в творчестве Блока. С одной
стороны, «бродяжество» противостоит схемам, надуманным обобщениям, и, как
бы назло этим схемам, Блок в связанных с ним образах особо выделяет
«болотность», ущербность, своеобразный нигилизм, бездумную стихийность
субъективистского плана. Это во многом временные, преходящие явления,
подлежащие преодолению, и в дальнейшем Блок преодолевает их, притом, так
как все это переплетается друг с другом и органично для Блока, преодолевает
часто с трудом, мученьем, разного рода издержками. С другой стороны, более
глубокий смысл «бродяжества» состоит для Блока в том, что со все большей и
большей ясностью в нем открываются черты времени, объективные,
неслучайные особенности общественной жизни, — в отъединенности
личности, в ее противоречивости выражается, по Блоку, « та действительно
великая, действительно мучительная, действительно переходная эпоха, в
которую мы живем…» («О
старых общественных связей — объективная особенность времени; и внутри
самой же этой переходной эпохи органически рождаются тенденции к
преодолению того «разрушения личности», которое порождается временем: «Не
только между отдельными людьми, но и в каждой отдельной душе выросли
преграды, которые нужно рушить во имя цельности и единства» (V, 260). Те
«цельность и единство», о которых говорит тут Блок, относятся и к отдельному
человеку, и к общественной жизни; ясно, что преодоление разъединения в таком
контексте немыслимо на путях создания умозрительных схем, надуманных
головных конструкций. В это время уже существуют яростные полемики Белого
с Блоком — именно против Белого, призывавшего к созданию таких схем,
направлены тут же следующие слова Блока: «Нас приглашают к
гносеологическому обоснованию наших суждений. Я не думаю, чтобы это было
воистину хлебом для нас. Теория познания может оказаться самым тяжким
камнем для того, в ком заражены сердце, кровь и воля — заражены горестными
восторгами современности» (V, 261). В совокупности этих суждений выступает
основная творческая линия развития Блока; она вырастает из переходного —
уже не для времени в целом, но для поэта и мыслителя Блока — образного
сплава, комплекса «бродяжества».
В свете этой основной линии движения Блока такие категории
своеобразной эстетики поэта, как категории «лирики» и «иронии», становятся
ясными, взаимосвязанными и тоже имеющими сложный смысл. Как и все
другие категории блоковского художественного сознания, в завершающем,
сложном виде они рождаются из осмысления Блоком общественно-духовного
опыта первой русской революции. Лиризм для Блока — понятие
противоречивое; лирика, в особом блоковском смысле слова, — это характерная
особенность не просто искусства, но и человеческого сознания «действительно
великой, действительно мучительной, действительно переходной эпохи». «Быть
лириком — жутко и весело», — пишет Блок в письме к Андрею Белому от 15 –
17 августа 1907 г. (VIII, 199). Жутко потому, что в «лиризме», по Блоку, таится
возможность субъективистской игры серьезными жизненными отношениями,
потому что «лирика», в широком смысле слова, выражает отъединенность
человека от общих связей и может замыкать его в этой отъединенности. Однако
быть «лириком» в то же время и «весело», потому что, по Блоку, «… в странном