Адамант Хенны
Шрифт:
– Нам надо вернуться к… Хенне. – Глаза Серого превратились в настоящие провалы, затопленные тьмой.
«Наверное, так падает тень», – попыталась успокоить себя Эовин.
– Надо вернуться… Потому что у него – ключ… Ключ ко всему… – Кулаки Серого судорожно сжимались и разжимались. – Я знаю, что я – это не я… и когда я смотрел на… на его слепящую Силу… я чувствовал, как память моя возвращается… Пока это лишь отрывки, бессвязные и тёмные… Я помню, что у меня были сын и дочь…
– Но нас убьют… – робко пролепетала Эовин, как-то сразу вспомнив, что ей всего-навсего пятнадцать.
Серый
– Я пойду туда. И ты пойдёшь вместе со мной. Мы либо одержим верх – либо падём. Если мы падём – то всего лишь отправимся за Гремящие моря… где я уже побывал один раз. Это совсем не страшно…
– К-как? Т-ты побывал?..
– Я умирал, – мрачно бросил Серый. – Смерть стояла у самого моего сердца… и я уже видел раскрывавшийся предо мной Чёрный Путь… Туда, на Заокраинный Запад, куда ушли эльфы… Но потом… кто-то, наверное, решил посмотреть, что ещё я смогу сделать, – и вернул меня назад.
– Но оттуда не возвращаются! Один только Берен…
После победы в Войне за Кольцо многое из эльфийского наследства стало песнями – особенно в Рохане, всегда предпочитавшем слово произнесённое слову начертанному. «Жеста о Лейтан», «Высвобождение из Оков», часто пелась в широких роханских степях, перед золотым троном правителей Эдораса и в простых шатрах табунщиков на летних пастбищах. Не раз слышала эту жесту и Эовин.
– Берен умер на самом деле, – сумрачно возразил Серый. – Умер и был возвращён назад… по особой милости Вышних. Со мной было другое. Чёрный Путь раскрылся передо мной… но я не ступил на него.
– Всё равно я не хочу умирать! Мне страшно!..
Несколько мгновений Серый смотрел на девушку.
– Ни у тебя, ни у меня уже нет выбора. Для тебя всё было предрешено в тот миг, когда тебя схватили в Умбаре. После этого ты следовала дорогой своей Судьбы. И подумай – разве могли мы повернуть назад после битвы с перьерукими? Куда бы мы пошли? В Харад, навстречу новому плену и смерти?..
– Но разве ты, такой сильный…
– Это могло и не повториться, – сурово вымолвил Серый. – Я чувствовал – там, на Юге, горит питающий меня огонь, и, поверни мы на север, как знать, чем бы всё это кончилось. Нет, не обманывай себя. Надо идти вперёд до самого конца. По-моему, смерть в бою куда лучше позорной гибели под харадскими бичами, разве не так?.. У меня за плечами – Мрак и Смерть. Но я знаю – хватило одного взгляда! – что в прошлом я был не простым рыбаком или даже воином. Что-то высокое и необоримое влекло меня… Неужто ты, смелая Эовин, бросившая родину ради приключений, – неужели тебе не хотелось бы рискнуть всем, чтобы получить всё?
– Н-не понимаю… – Эовин съёжилась.
– У меня была Сила. – Голос Серого упал до шёпота. – Не та, что сейчас… совсем другая… чистая, как крылья ночи! Нет, что я говорю… Нет… она… она тянула меня… куда-то прочь… я боролся… не понимая…
Казалось, он бредит. Голова моталась из стороны в сторону, лоб блестел от внезапно проступившего пота. Превозмогая страх, Эовин коснулась горящей щеки Серого – так и есть, весь в жару. Что же теперь делать? В степи, в родном предгорном лесу девушка не растерялась бы, она знала десятки трав – и полезных, и отравных…
Серый,
– Ох… Что-то нашло на меня… Безумие какое-то… Знаешь, я сейчас видел… странно… точно сон – двое на берегу, в белых одеждах, прекрасные, как… как сами эльфы. Женщина с золотыми волосами, даже лучше твоих, прости, – она смотрела прямо в меня… – Голос Серого с каждым мгновением становился холоднее и спокойнее, Эовин даже показалось, что меняется и его звучание. – Смотрела прямо в меня, – он даже усмехнулся, – смотрела со страхом… Она – боялась – меня! Не знаю, что значит это видение, но… Когда тебя боятся, это значит – есть за что. По крайней мере, в это хочется верить. – Он вновь взглянул на Эовин. – Ты испугалась? Ты думала – я лишился рассудка? Нет, вовсе нет.
Серый поднялся с земли – мягким, кошачьим движением, какого Эовин никогда не замечала у немолодого, седовласого сотника брошенной на верную гибель невольничьей рати.
– Ты идёшь со мной?
– З-зачем?.. Отобрать?.. – Она не договорила.
– Именно так. Отобрать у Хенны его Силу. Я не верю, что она принадлежит ему по праву рождения. Скажу больше – я почти уверен, где сердце той Силы. Я верну себе память… а потом сделаю тебя королевой.
– Что?… – опешила Эовин. Серый смотрел на неё очень серьёзно, без тени насмешки.
– У меня есть один долг… – медленно проговорил он. – Старый долг, из прошлого… это одно из первых воспоминаний, что вернулись ко мне… Мёртвая девушка, почти девочка, совсем как ты – погибшая для того, чтобы жил я. Я помню её взгляды… Они жгут меня с первой же секунды, после того как ожили в моей памяти. Это – старый долг, но он должен быть отдан. Вставай! Ты будешь первым воином моей новой армии… и, клянусь тебе именем своим, которое ещё предстоит узнать, королевский венец опустится на твоё чело!
В его словах билось сердце Силы. Призрачный плащ королей былого, отделанный пурпуром и золотом, вился за его плечами.
Лёгким движением Серый взлетел в седло. Заворожённая его порывом – в тот миг ей казалось, что она уже ощущает тяжесть короны, – Эовин последовала его примеру.
Презрев опасность, они скакали прямо к ставке Хенны.
Лодочка ткнулась носом в каменную осыпь. Могучая подземная река раздваивалась; и на перекрёстке, как водится, возникло небольшое поселение. Тем более что отсюда удалось пробиться на нижние горизонты, где – по мысли королей Подгорного племени – должен был залегать мифрил, и поэтому жизнь здесь кипела вовсю.
Двое гребцов подождали, пока их знатный пассажир сойдёт на берег.
– Быть беде, чует моё сердце, – с тревогой проговорил один из лодочников, провожая уходящего взглядом. – ОН ведь так просто не появляется…
– У меня всё внутри прям-таки охолодело, как ЕГО увидел, – вторил своему товарищу второй гребец.
Разговор вёлся, разумеется, на языке Чёрных гномов – тайном, даже ещё более тайном, чем наречие прочих детей Ауле…
– Ох, что-то будет… – вздохнул первый лодочник.