Администрация Президента Российской Федерации: политико-коммуникативные практики

Дениева Айна

В целом в России в начале 2000-х годов сложилось два направления PR-деятельности: корпоративный («бизне^-PR) и политический PR. Богатый международный опыт в значительной мере был востребован и адаптирован к российским условиям именно политическим PR.

На политический PR приходилось около 60 % российского рынка PR-услуг⁶⁰. По мнению исследователя Д.В. Ольшанского⁶¹, политический PR – это управление массовыми политическими коммуникациями, более того, PR, на его взгляд, является основой политического процесса. Современный политический PR – это прежде всего многостороннее политическое консультирование, в основном связанное с информационной сферой, однако по необходимости затрагивающее

и более широкий круг вопросов. Политическая коммуникация – необходимое условие существования любого политического института, поскольку она неразрывно связана с формированием символического представления о власти, борьбой за обладание ею, осуществлением властных функций⁶².

В середине XX в. понятия «коммуникация» и «пропаганда» в сознании людей являлись синонимами в значительной степени благодаря классику американской социологии Г. Ласвелу⁶³. Однако вера в несокрушимую силу пропаганды была сильно поколеблена исследованиями 1940-х годов П. Лазарсфельда, Б. Берельсона и Г. Годе⁶⁴. Они установили, что люди обладают способностью сопротивляться пропаганде, особенно по мере того как получаемые ими сообщения вступают в конфликт с уже приобретенными убеждениями и сформировавшимся мнением⁶⁵.

Таким образом, начинает усиливаться потребность в непропагандистских видах политической коммуникации. Характерной особенностью современного политического дискурса в России, по мнению исследователя Е.Н. Добросклонской⁶⁶, является сосуществование различных технологий информационного воздействия и политических практик: политической пропаганды, политической рекламы, политического PR и новостного менеджмента. Такое положение обусловлено природой информационного общества, где с возрастанием глобальной роли средств массовой информации наблюдается интенсивная медиатизация всех сторон общественной жизни, в том числе сферы политических коммуникаций. Более того, как отмечает Е.Н. Добросклонская, перенос значительной части политического дискурса в виртуальную сферу массмедиа оказал заметное влияние на формы и способы применения технологий информационного воздействия. Эти технологии эффективно используются и в сфере политических коммуникаций⁶⁷. По мнению известного исследователя коммуникаций Г.Г. Почепцова⁶⁸, одним из ключевых критериев для разграничения пропаганды, рекламы и связей с общественностью является их стратегическое обоснование. Стоит отметить, что такого рода разграничение приводил в своей книге «Паблик рилейшнз или стратегия доверия» Ф. Буари⁶⁹. Так, реклама строится на основе стратегии желания, паблик рилейшнз – стратегии доверия, пропаганда – стратегии убеждения или навязывания стереотипных реакций.

Концептуальное разграничение пропаганды и паблик рилейшнз началось еще в 1928 г. с выходом книги известного американского предпринимателя, открывшего первую консалтинговую фирму по налаживанию связей между корпорациями и общественностью, Э. Бернейза «Пропаганда»⁷⁰. В этой книге автор как раз сравнивает два понятия, называя PR «новой пропагандой». При этом подчеркивалось значение скрытых механизмов манипулирования как основного принципа управления «невидимым обществом».

Известный исследователь проблем политической коммуникации Е.Я. Дугин отмечает, что «дифференциация этих понятий приобрела идеологическую окраску – в демократических государствах практику применения технологий социального управления стали называть “паблик рилейшнз”.

Что же касается пропаганды, то ее использование соотносят с методами информационно-психологического насилия над личностью, характерными для “тоталитарных” государств»⁷¹. Такой подход, по сути, стирает различия между PR и пропагандой и создает двойной стандарт при разграничении понятий: «у нас – PR,

а у них пропаганда»⁷². По мнению исследователя коммуникаций в государственной сфере Д.М. Чегина⁷³, пропагандистский тип действия в политико-информационном пространстве представляет собой жесткие способы информационного контроля за сознанием людей.

Пропаганда пытается преодолеть основные сознательные ограничения объекта воздействия, тем самым превращаясь в манипулятивный процесс. Д.М. Чегин называет такие манипулятивные приемы, как дезинформация (использование ложных сведений, замена истинных сведений ложными, использование вымышленной информации), диффамация, технология «белого шума» (перенасыщение информационного поля), технология спин-доктора (изменение смысловых акцентов информации) и др.⁷⁴ Российский специалист по рекламе А. Лебедев-Любимов⁷⁵ рассматривает пропаганду как вид рекламной деятельности, обосновывая это следующим образом: «У пропаганды есть свои “рекламируемые товары” – это мнения, представления, стереотипы, образ жизни, стиль поведения и т. д.

Пропаганда рекламирует политику государств, правительств, партий, точки зрения и взгляды на те или иные события, участвует в формировании имиджей, используя для этого как традиционное убеждение, так и методы суггестивного воздействия»⁷⁶. Специалисты в области политической психологии А. Деркач, В. Жуков и Л. Лаптев считают, что с психологической точки зрения политическую рекламу следует рассматривать как систему политических коммуникаций, призванных изменить сознание и поведение людей в соответствии с политическими целями рекламодателя (в широком контексте – политических партий, движений, лидеров)⁷⁷.

Политический PR формирует доверие к определенному политическому деятелю (политической партии), т. е. создает плацдарм для дальнейшей обработки массового сознания. Политическая пропаганда на основе сформированного доверия внедряет в массовое сознание определенные политические установки и стереотипы и формирует определенный тип политического поведения. Политическая реклама побуждает тех, кого удалось «обработать» пропаганде, проголосовать за определенную политическую партию (политического деятеля)⁷⁸.

В современном коммуникативном пространстве, по мнению Е.Н. Добросклонской, существует технология информационного воздействия – так называемый новостной менеджмент. Данное словосочетание было введено в обиход зарубежными исследователями в конце 1990-х годов для обозначения контроля и управления новостными потоками со стороны органов власти или владельцев СМИ⁷⁹. Суть новостного менеджмента, по мнению Е.Н. Добросклонской, состоит в том, что структуры и организации, стоящие за процессом производства и распространения новостей, в том числе и структуры государственные, «фильтруют» новостные потоки, убирая нежелательную информацию, а иногда и специально фабрикуя нужную. Новостной менеджмент – это скрытая пропаганда, преподносимая в качестве достоверной информации, но без указания на ее источник и поэтому непрозрачная.

Именно отсутствие прозрачности и является ключевым признаком для разграничения пропаганды и традиционных новостных материалов в печатных и электронных СМИ. Исследователь тенденций развития массмедиа С.В. Паулов⁸⁰ отмечает, что такие традиционные функции СМИ, как информационная и функция посредника в процессе политической коммуникации, переживают сегодня значительные трансформации.

Все заметнее становится тенденция использования ресурсов массмедиа для целей политического PR, например для популяризации того или иного кандидата на выборах или политического деятеля. В итоге происходит широкое внедрение коммуникативных политических технологий и механизмов манипулятивного информационного воздействия на массовую аудиторию в структуру СМИ.