Адмирал Империи – 36
Шрифт:
Никто не стал спорить, и хотя Яким и Наэма Белло были крайне недовольны, но они подчинились моему авторитету, и в это время атаковали вместе с Илайей Джонсом гвардейские дредноуты, шедшие рядом с линкором Зубова.
Краем глаза я видел, как «Черная пантера» Белло и линкор Наливайко, петляя и уворачиваясь от вражеского огня, настигают тяжелые корабли противника. Вспышки взрывов расцвечивали космос, превращая его в адскую круговерть огня и металла. Но мое внимание было приковано к величественной громаде «Москвы», неумолимо надвигающейся на нас подобно
Я же долго не думая направил свой крейсер прямо на «Москву».
— Вот мы и снова встретились, контр-адмирал, — поприветствовал я своего противника, выходя с мостиком лейб-линкора на связь. Мой голос звучал спокойно и даже немного насмешливо, несмотря на бурю эмоций, бушевавшую внутри. Я смотрел в бледное, осунувшееся лицо Демида Зубова на экране, пытаясь разглядеть в нем хоть тень раскаяния или сомнения. Но видел лишь холодную решимость и затаенную ярость. — Вы готовы продолжить наш прервавшийся поединок?
Зубов скривил губы в подобии улыбки. В его глазах плясали отблески взрывов, озарявших космос за бронированными иллюминаторами мостика «Москвы». Казалось, адмирал наслаждается этим адским зрелищем, питается им, как вампир кровью.
— На таких же условиях, как и при последней встрече, трое на одного? — нервно усмехнулся Демид, пробегая глазами по боевым характеристикам четырех наших кораблей и оставшись увиденным сильно недовольным. Его лицо исказила гримаса презрения и злобы. — Что ж, смелости вам, господа, как я вижу, не занимать…
— Об этом не беспокойтесь, адмирал, — я жестом руки остановил обвинения Демида, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более ровно и веско. Каждое слово давалось с трудом, приходилось буквально выталкивать их сквозь стиснутые зубы. — Негласные правила никто нарушать не намерен. Каждый корабль будет по очереди сражаться с вами и если один из нас погибает, лишь тогда следующий занимает его место, предоставляя системам управления «Москвы» время на восстановление утерянных мощностей. Одновременного нападения всех на одного я не допущу, обещаю…
На самом деле мне хотелось наброситься на Зубова всеми силами, стереть его в космическую пыль, не оставить и атома от ненавистного линкора. Но я знал, что поступить так — значит уронить свою честь и достоинство, предать самого себя. Я не мог позволить Демиду утянуть меня на дно своего морального разложения.
Зубов прищурился, явно пытаясь просчитать мои истинные мотивы и планы. Даже сейчас, на пороге решающей схватки, его аналитический ум продолжал искать слабые места, лазейки, возможности для обмана и манипуляций.
— Я верю вам, Александр Иванович, но, к сожалению, не доверяю вашим спутникам, — произнес Демид после долгой паузы. В его голосе слышалась едва сдерживаемая тревога и напряжение. Адмирал с беспокойством наблюдал, как его гвардейские крейсеры один за другим
Я знал, в чем причина его беспокойства. Крейсера Демида до этого потеряли большую часть силовых полей в сражении с вымпелами Илайи Джонса и еще не успели окончательно восстановиться. Отчего не могли сейчас на равных противостоять «Юте», «Императрице Марии» и «Черной пантере» одновременно их атаковавших.
Зубов оказался меж двух огней — с одной стороны грозный «Одинокий», бросающий ему вызов в лобовой атаке, с другой — остальные наши корабли, методично уничтожающие его последнюю защиту и опору. Сколько бы контр-адмирал ни хорохорился, но он прекрасно понимал шаткость своего положения.
Передо мной был загнанный в угол зверь — опасный, непредсказуемый, готовый на все ради собственного выживания. И от этого наш поединок становился лишь более напряженным и непредсказуемым.
— Ручаюсь вам, — повторил я с нажимом, вкладывая в эти слова всю силу своей решимости и убежденности. — Никто не вмешается в наш с вами поединок кораблей, пока какой-либо из наших кораблей не погибнет или не получить критических повреждений.
Это была правда, по крайней мере я в это верил. Как бы ни рвались в бой Яким и Наэма, как бы ни жаждали лично поквитаться с Зубовым за все обиды, но я знал — они подчинятся моему решению. Потому что доверяли мне. Потому что верили — у меня есть причины настаивать на своем.
— Да, но если предположить, что погибаете вы с вашим «Одиноким», в чем лично я не сомневаюсь, — зловеще улыбнулся Демид, его глаза сверкнули холодным торжеством, — то, как вы можете ручаться за то, что оставшиеся трое не нападут на меня одновременно.
Зубов откинулся в командирском кресле, сложив руки на груди. Его поза излучала напускную уверенность и превосходство, но я видел, как напряжены его плечи, как подрагивают желваки на скулах.
— Я, по крайней мере, знаком с коварством одного из них, а именно — вице-адмирала Джонса, — продолжал Демид, смакуя каждое слово, будто наслаждаясь их ядовитым привкусом. — Даю его единственную руку на отсечение, что он нападет на меня без всяких сомнений.
Демид Александрович нервно засмеялся своей же шутке про руку.
— Да и в ваших импульсивных боевых товарищах — капитанах Белло и Наливайко, зная их лютую ко мне ненависть, я тоже до конца не уверен. Когда вас не станет, контр-адмирал, они непременно захотят отомстить, и не будут соблюдать данных вами обещаний… Вот поэтому ваши заверения для меня неубедительны…
Я стиснул зубы, сдерживая рвущиеся наружу гнев и возмущение. Как смеет этот подлец судить о моих друзьях по себе, мерить их своей меркой? Да, Яким и Наэма ненавидели Зубова всеми фибрами души, жаждали покарать его за злодеяния. Но они никогда не переступили бы черту, никогда не нарушили бы данного слова, пусть даже врагу. В отличие от самого Демида, для которого понятия чести и благородства давно стали пустым звуком.