Адмирал Империи – 37
Шрифт:
К этому времени забытая всеми нами бывшая столица Российской Империи периода начала экспансии — планета Санкт-Петербург-3 снова стала приобретать свое прежнее значение с прибытием к ней императорского двора и огромного числа первых сановников и министров Империи со своими семьями и имуществом.
Еще недавно этот мир, затерянный на окраине Ойкумены, влачил жалкое существование. Но теперь все изменилось. Прибытие двора вдохнул новую жизнь в одряхлевшую планету. Словно по мановению волшебной палочки ее поверхность буквально на глазах начала преображаться. Армии роботов трудились денно и нощно, возвращая былое великолепие дворцам и особнякам. На улицах
Самсонов с удовлетворением взирал на эти перемены. Он всегда питал слабость к внешним эффектам, любил производить впечатление на окружающих. И возрождение былой имперской столицы как нельзя лучше соответствовало его устремлениям. Пышность и блеск нового дворцового комплекса должны были подчеркнуть незыблемость его власти, стать зримым воплощением могущества…
Однако главное олицетворение этой мощи парило в ста тысячах километров над поверхность. Громадная стационарная космическая крепость «Кронштадт», расположенная на орбите планеты, построенная более ста лет тому назад после вторжения в наш сектор экспедиционного флота Арабского Халифата, по-прежнему внушала к трепет и уважение тех, кто приближался к этой поистине гигантской «сфере», по размеру сопоставимой с небольшим естественным спутником.
Это циклопическое сооружение, венец инженерной мысли Российской Империи, было создано в те далекие времена, когда никто не мог и помыслить о междоусобных распрях. Оно предназначалось для отражения внешней угрозы, вызова чужаков, посягнувших на наш суверенный сектор. И вот теперь «Кронштадт» вновь обрел свое истинное предназначение, став одним из главных козырей в рукаве сегодняшнего диктатора.
Стены из так называемой «стеклянной» брони, которая наряду со сплошным силовым полем полностью окружали крепость, теперь после прибытия Черноморского космофлота, были восстановлены и усилены стационарными орудийными платформами, отчего новая база кораблей адмирала Самсонова стала еще мощней и неприступней, чем была прежде.
Иван Федорович лично руководил работами по модернизации крепости, вкладывая в это дело всю свою неуемную энергию. Он понимал, что «Кронштадт» должен стать не просто оплотом его власти, но и символом непобедимости. Одного вида этого исполина, утыканного жерлами чудовищных орудий, окутанного переливами силовых полей, должно было хватить, чтобы повергнуть в трепет сердца любых врагов.
Теперь Санкт-Петербург-3, имеющую собственную орбитальную крепость, вокруг которой крейсировали эскадры охранения, а внутри мог при необходимости легко расположится весь Черноморский космический флот, можно было взять лишь максимальным напряжением сил…
Самсонов упивался этой мыслью, предвкушая грядущие победы. Он представлял, как враги, сломленные и деморализованные, разобьются о неприступные бастионы его твердыни. Как их корабли, объятые пламенем, рухнут на планету подобно метеорам. Как на улицах городов-полисов вспыхнут триумфальные огни, возвещая о его окончательной победе…
Как мы помним, еще один серьезный бонус появился в руках у Самсонова. Этим бонусом оказалось Завещание покойного императора Константина Александровича — именно официальное завещание, заверенной подписью монарха и ратифицированное Государственным Советом. Для диктатора-регента это было немаловажно, ибо, во-первых, вопрос легитимизации его фигуры и должности до сих пор в умах обывателей оставался в подвешенном состоянии.
Иван Федорович отлично сознавал уязвимость своего положения. Да, в его руках была
Главный же соперник нашего адмирала-регента — первый министр Граус такой легитимностью, к сожалению, обладал. Так вот — публикация текста данной завещания должна была подорвать доверие к Птолемею, снеся его с политического Олимпа за то, что он подделал столь важный документ… Самсонов предвкушал, какой эффект произведет это разоблачение. Как рассыплется, подобно карточному домику, вся пропагандистская конструкция первого министра. Как в одночасье рухнет его репутация верного слуги Российской Империи и закона…
Пока, благодаря всем своим действиям Ивану Федоровичу удавалось сохранять к себе лояльность. Кто бы и как из представителей высшей аристократии не относился к Самсонову, все-таки большинство простого колониального населения сектора контроля Российской Империи пока достаточно нейтрально, а иногда и положительно воспринимало его верховную власть.
Диктатор-регент прекрасно понимал, сколь важно поддерживать этот кредит доверия. Он осознавал, что его реальная сила зиждется не столько на штыках и орудиях, сколько на расположении и поддержке простых людей. Тех миллионов колонистов, что населяли бесчисленные планеты и станции на просторах российского сектора контроля пространства. Командующий Черноморского флота по-прежнему был окружен ореолом святости и непобедимости еще со времен русско-османской войны…
Кстати, пользуясь этим самым доверием, диктатор приказал провести дополнительный рекрутский набор в подконтрольных ему звездных системах. У Самсонова скопилось большое количество новых, а также трофейных «призовых» кораблей, захваченных после битв с Илайей Джонсом и вице-адмиралом Хромцовой. Вот только верных экипажей командующему явно не хватало…
Приказ о мобилизации был встречен населением с пониманием и одобрением. Патриотический подъем, рожденный победами Черноморского космофлота, гнал под знамена Самсонова толпы добровольцев…
Пока же шел набор и подготовка нового космического флота, Иван Федорович все это время предавался безудержному веселью и пьянству. Его, ставшие печально знаменитыми, ночные пиры, скорее напоминающие собой оргии, стали постоянным явлением на флагманском линкора «Громобой».
Казалось, адмирал-регент поставил себе целью переплюнуть по масштабам кутежей и разврата даже пресловутых римских цезарей земного периода. Дни и ночи напролет в конференц-зале текли реки вина и звучала разудалая музыка. Сотни гостей, принадлежащих к новой высшей аристократии Империи, собирались здесь, дабы засвидетельствовать почтение своему патрону и, если повезет, урвать кусочек власти и влияния.
Самсонов купался в этой атмосфере всеобщего подобострастия и лести. Он упивался своим могуществом, безнаказанностью, возможностью творить любой произвол. На этих безумных пирах рушились судьбы, заключались тайные сделки, вершились судьбы. И горе было тому, кто имел неосторожность перейти дорогу хмельному диктатору или попасться ему под горячую руку.
На одном из своих так называемых пиршеств Иван Федорович, изрядно налакавшись неразбавленного деметрийского вина, в очередной раз стал хвастаться своей «беспримерной» храбростью.