Афганский рубеж 3
Шрифт:
Через пару минут из грузовой кабины вынесут тело Васюлевича, и мы в очередной раз пойдём к себе в модуль.
А вечером тихо и спокойно помянем боевого друга.
— Да сколько ж можно! — воскликнул я, резко снял с головы шлем и бросив его на кресло в кабине.
Рядом с нашим вертолётом уже выключился Ми-24 Юриса.
У Ми-8 уже стоял УАЗ «таблетка» и два ГАЗ-66, чтобы забрать отряд Сопина. Собирался я сначала высказать, всё что думаю Залитису. Однако, меня больше волновал Васюлевич.
Хотелось
— Сейчас вернусь, — ответил я, сняв автомат и отдав его Петрову. — Подержи и никому не давай.
— Саныч, ты куда? — крикнул мне вдогонку Кеша.
Я направился прямиком к Ми-8, который привёз тело Васюлевича.
Из «восьмёрки» Адамова начали выпрыгивать бойцы и отходить в сторону, чтобы дать возможность залезть в грузовую кабину медикам.
— Саныч, лучше не смотреть. Всё и так ясно, — прошёл мимо меня один из сержантов разведчиков.
— В морге будут осматривать. Ты мне лучше скажи, как так произошло?
Сержант прокашлялся и покрутил головой, снимая паколь. Из вертолёта на брезентовых носилках вынесли раненого оперуполномоченного из особого отдела.
Он был в сознании и всем говорил, что в порядке. Его коллега вышел следом. Грязный, в порванном одеянии душманов и с автоматом в правой руке.
— Высадили нас рядом с Ньяром. Мы осмотрелись и пошли к разрушенному дому в котором договаривались встретиться с афганцем, который должен был помочь вытащить Васюлевича.
— И что? — спросил я у сержанта.
— Опера в дом вошли, и сразу стрельба началась. Одного ранило, второй успел пристрелить афганца. Сам понимаешь, что наши парни церемониться не стали. В итоге, информаторов убили. Ну а Васюлевича нашли в том же доме. Только мёртвого, обезображенного и… по частям в мешках.
— Афганец, который должен был привести Васюлевича, хотел и «шурави» замочить, и родственника своего вытащить, которого мы привезли на обмен. Мы ещё думали, зачем по условиям сделки он хотел минимальное количество человек при обмене чтобы было.
— Ладно бы просто убили, а вот это зверство за что? — спросил я.
В этот момент из вертолёта начали вытаскивать брезент с наложенными на нём коричневыми мешками. Было видно, что они все пропитаны кровью и вокруг них летают мухи. Подувший ветер принёс трупный запах, ударивший мне в нос.
— Нас хотят напугать. Чтобы боялись.
— Не дождутся, — сказал я.
Выходит, очередной провал агентуры, стоивший жизни нашему парню. Я попрощался с сержантом и пошёл к вертолёту.
Навстречу мне шёл Юрис, дрожащей рукой прикуривающий сигарету. Но у него никак не получалось это сделать. Остановившись напротив меня, он протянул мне пачку сигарет.
— Я должен посмотреть, — сказал Залитис.
Взял
— Не на кого там смотреть, — ответил я, поворачиваясь к вертолёту и сглатываю ком в горле.
Задние двери первого УАЗа «таблетки» были открыты. В него погрузили раненого «опера» и увезли в направлении медсанбата. В это время по магистральной уже ехала ещё одна «санитарка», чтобы забрать в морг останки Ивана.
— Осуждаешь? — спросил меня Залитис, намекая на его стрельбу по кишлаку.
Глядя на окровавленные мешки, очень хочется понять Юриса. И с каждой секундой я всё больше горю изнутри. Не афганское пекло так меня сжигает, а жажда наказать тех, кто сделал такое с моим товарищем. В такой ситуации потерять себя и превратиться в «животное», подобно нашему противнику, очень легко.
— Человек, убивающий ради убийства, не воин. Можешь что угодно сам себе придумывать. Таких обычно называют преступниками, которым место в психушке или в тюрьме. К сожалению, иногда мы всё это путаем с праведной яростью, — ответил я.
— Что-то ты пофилософствовать решил. Так осуждаешь или нет? — громче повторил вопрос Юрис, бросая под ноги недокуренную сигарету и растирая её на горячем бетоне.
Вопрос пропустил мимо ушей. Как-то уж слишком глупо повёл себя дух, организовавший побег. Нам обманывать его смысла не было, а вот ему…
— Саня, ты чего задумался? — вновь спросил Залитис.
Собирался я ему ответить, но вдруг услышал разговор доктора и Абрамова. Они стояли рядом с брезентом, куда были завёрнуты останки Ивана.
— Да это он. Форма лётная. По лицу не определишь — слишком обезображено да и останки разлагаться начали на жаре, — сказал Вадим Петрович.
— Понятно. Будем тогда готовить документы. Эх, жаль парня! — воскликнул доктор и показал санитарам грузить брезент в «таблетку».
Вот так просто?! Определили по лётной форме, и всё?!
Это уже вторая нестыковка во всей ситуации вокруг Васюлевича.
— Ты хорошо помнишь Ваню. Что у него самое яркое во внешности? — уточнил я.
— Не секрет, и ты это знаешь. Родинка в районе уха, которую он частенько трогал, — ответил мне Юрис.
Внутри всё вскипело, и я направился к медицинскому автомобилю. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Со спины что-то крикнул Залитис, но я не остановился.
— Клюковкин, куда идёшь? — спросил меня Абрамов, но я прошёл мимо него.
Подойдя к санитарам, остановил их и попросил положить брезент на землю. Увидев насколько я серьёзен, спорить парни не стали.
Все отошли от меня, кроме доктора.
— Саш, что ты делаешь? Это же части тела, — тихо произнёс он, когда я взял один из мешков и раскрыл его.