Африканский ветер
Шрифт:
А чуть выше:
ВЫ, ЖИВУЩИЕ В ЭТОМ ДОМЕ!
АЛЛАХ ХОЧЕТ ТОЛЬКО УДАЛИТЬ С ВАС ГРЯЗЬ
И ПОЛНОСТЬЮ ОЧИСТИТЬ ВАС ОТ СКВЕРНЫ
Сура XXXIII 29 и 33 Корана
С самого детства меня путала глубина канонов веры. Когда я был маленьким, взрослая рука не привела меня к Богу. Став взрослым, я предпочитал Бога игнорировать. Когда ребенка бросает мать, он забывает прекрасные фразы о милосердии, братстве и особенно те слова, которые славят братскую и сыновнюю любовь. Любовь к ближним? Смешно!
— А не пойти ли нам в дом? — спросил я у Ахмеда.
Надо
Мы пришли в угловую комнату, где за окнами открывался пейзаж, который, казалось, уходил в вечность. За несколько секунд воздух потемнел, и словно из открывшегося люка хлынул проливной дождь. Струи дождя проникали через неплотно заделанные стекла окон и образовывали лужицы на полу.
— Мистер Коллинз хочет предложить вам проект оборудования балконных окон в салоне…
— Об этом поговорим позже, — прервала его Энни.
Не успели мы дойти до спальни, чьи окна тоже выходили на саванну, как мощный порыв ветра разорвал облака, разметал их на маленькие лоскутки, дождь прекратился, и показалось голубое чистое небо, словно постиранная старая рубашка. Наши вещи стояли посреди комнаты.
— Не желаете ли чаю, мадам? — спросил Ахмед.
Энни заколебалась:
— Лучше пообедать… Если у вас что-нибудь есть.
— Нам передали, что вы должны приехать через десять дней, но Ная всегда готовит несколько блюд, которые надо только разогреть. Она не уехала бы, если…
— Если бы она вовремя узнала, что мы приезжаем раньше, чем было намечено.
— Все готово, Ная дала мне инструкции насчет еды. Она должна вернуться…
Кто такая эта Ная?
— …Она воспользовалась самолетом архитектора, чтобы навестить мать в Найроби. Она вернется вместе с мистером Коллинзом.
Дополнительная отсрочка. Спустя несколько минут в столовой мы ели рис с перцем и горячую манную кашу с кусочками говядины.
— Не хотите ли пообедать с нами? — робко спросила Энни.
Ахмед слегка улыбнулся:
— Мистер Хатчинсон считал меня своим братом, я всегда ел вместе с ним. Он умер дважды: сначала умерла его душа после прощания с Африкой, а затем его тело там, в Филадельфии. Я приму ваше приглашение, мадам, когда мы поближе узнаем друг друга.
Ахмед говорил на хорошем английском языке. Вероятно, он учился в Англии. Какой была его роль здесь? Интендант, мажордом, устроитель тайных церемоний? Есть под его присмотром было неудобно. Мы сидели, он стоял. Мы не были из слоев, которые сидят и которых обслуживают,
— Звонок мистера Хатчинсона. Если я вдруг его не услышу, дети предупредят меня, что вы вызываете, и я сразу же приду.
Он откланялся и ушел. Энни медленно пила кофе. Мы не смели нарушить тишину.
— Он слишком сладкий, — сказала она. — Эрик, мне все время хочется заплакать. У меня ком стоит в горле. Мне хочется и жить, и умереть, и смеяться, и бегать, и молиться. Не знаю, что со мной происходит.
— Усталость. Это необычное место, и я благодарю тебя за твое поведение. Ты великолепна…
— Ты так полагаешь? — сказала она, словно ребенок, услышавший похвалу. — Ты правда так думаешь?
— Да.
Я смотрел на свою случайную спутницу. Эта женщина, как хамелеон, была умна на уровне кожного покрытия. Она поставила чашку, ее движения были неуверенными. Энни заговорила в необычной для нее манере:
— Твоя жена — исключительный человек.
— Ты, безусловно, права.
Энни продолжила:
— Если она любит это место и хочет переделать его для себя, она — женщина совершенно необычная. Почти святая, как мне кажется.
Я решил опустить ее на землю.
— Не надо слишком идеализировать. Она озабочена будущим животного мира, природы, но у нее есть средства для реализации своих честолюбивых планов.
— Тебе хочется преуменьшить ее заслуги? Она ведь могла бы жить как никчемная эгоистка… Она владеет всей компанией, или почти всей.
— Ее фирма существует благодаря работе доверенных лиц, — сказал я.
— Ты ее не любишь, — констатировала она — Или, что еще хуже, ты ей завидуешь.
— Завидую? Что за ерунда!
— Да, Эрик. Если ты не признаешь ее заслуг, того, что она хочет использовать свое состояние, чтобы помочь другим, создать школы, ясли…
— Она деловая дама, как это принято говорить во Франции. Ее «дело» — это Африка.
— Эрик, ты несчастный бедняк.
— Бедняк? Спасибо.
— Извини, я преувеличиваю, но ты постоянно принижаешь ее достоинства. Это меня злит. Ты знаком с ее проектом относительно заповедника «Масаи Мара»?
— В общих чертах.
— И это совершенно не подействовало на тебя…
— Нет. В Южной Америке есть множество бидонвилей [42] . Она могла бы пожелать перестроить хижины бедняков в Рио-де-Жанейро.
— Эрик, какая у тебя была семья?
— Скверная.
Я был почти счастлив, что наконец-то сказал правду.
— Скверная? И это все, что ты можешь сказать?
— Да. Отец — самоучка, лишенный честолюбия. Его смерть развязала руки моей мамаше, которая бросила меня в десятилетнем возрасте. Я вырос в одиночестве, боролся, сам построил свою жизнь и не собираюсь оплакивать судьбу животных. Я был слоненком без стада, никто не водил меня на водопой. И все-таки я здесь…
42
Беднейшие районы мегаполисов, рассадники преступности, наркомании, болезней.