Ахиллесова пята
Шрифт:
Надя отпустила ремень, он вернулся на место и повис на сидении. Всё-таки успел прочитать.
– Не понимаю, о чем ты, – пробормотала Надя.
– О твоей тетрадке. Как там невус поживает? Растёт потихоньку? —поинтересовался он словно речь идёт о каком-то племяннике. – Если симметричный, не болит и не кровоточит, то волноваться не чему.
Надя покраснела, а Юра продолжил.
– Это у многих бывает, переживать по этому поводу не нужно.
– Пожалуйста, хватит.
Юра, казалось, не услышал. Он развел руками:
– Я
Машина вильнула на скользкой дороге, и Юра снова схватился за руль. Надя почувствовала, как подмышками растеклись мокрые круги, а по телу пробежала волна жара. В висках застучало от злости.
– Смотри на дорогу!
– Я не привык ещё к машине, – примиряющим тоном произнес Юра. – Забавно, что ты принимаешь всё так близко к сердцу.
– Тебя не учили не рыться в чужих вещах? – огрызнулась Надя и прильнула к тонированному стеклу. – Мне у магазина останови.
Машина промчалась мимо супермаркета и свернула на выезд из города.
– Останови, – зашипела Надя.
Юра со вздохом дал по тормозам. Седан с визгом затормозил и съехал на обочину. Надя впечаталась в переднее сидение. Её рюкзак перелетел вперёд и часть тетрадей вывалилась. Юра отстегнулся и начал собирать все обратно.
– Давай сюда, – Надя выдрала рюкзак. – Чтобы я ещё раз к тебе села.
Она вылезла и застонала. Нога сразу провалилась в лужу, и холодная вода обожгла до кости. Надя со всей силы хлопнула дверью. Седан, мигнув ей аварийкой, покатился дальше. Надя открыла рюкзак и пересчитала тетради. Оранжевой не было.
Глава 5
Она стояла на парковке задолго до начала занятия. Потихоньку плац у больницы начали заполнять машины. Из них вылезали будущие коллеги – заранее уставшие и с судочками в руках. Они не обращали на Надю никакого внимания. Она в сотый раз вспоминала записи в тетради. За пару лет их накопилось предостаточно. Некоторые были вычеркнуты за утратой актуальности, некоторые висели камнем на душе. Тетрадка не только давала возможность призрачного контроля, но и являлась успокоительным: вычеркнутого в ней все же было не мало. Надя смирилась с тем, что Юра успел узнать о её болячках. В конце концов, он был умным парнем, и минуты в перерыве ему хватило чтобы сложить два плюс два. В тетради было нечто большее, чем страх за тело. Строки в конце тетради, написанные в порыве злости и боли, были не о ней, а о её семье. Оранжевая, яркая тетрадь ни при каких обстоятельствах не могла затеряться в тёмном салоне. Юра должен был её заметить.
Вчерашний черный седан остановился в теньке от берез, росших по краю плаца. Из машины никто вылезать не спешил. Надя направилась к ней сама. Тетрадка лежала рядом с лобовым стеклом и была видна издалека. Надя дернула ручку и села на переднее сидение. Юра выжидал.
– Читал?
– Листал, – уклончиво, как ученик у доски ответил Юра.
Надя стащила тетрадку, но Юра схватил её за кончик.
– И давно ты так?
– Это не то,
Записи вдруг оказались дурацкими, болезни выдуманными, а переживания бредом сивой кобылы. Она выдернула тетрадь у Юры и собралась выйти.
– Ты боишься умереть, – неслось ей вслед.
Надя вздохнула и села обратно, предусмотрительно убрав тетрадь в рюкзак.
– Что ты от меня хочешь? Чистосердечного признания в этом? Все боятся умереть.
– Но не все так ждут смерти. Надя, ты сама читала, что там написано? Это не нормально. Тебе нужна помощь.
– Я не хочу обсуждать это с тобой, – выдавила из себя Надя.
– Но я хочу тебе помочь, – Юра замолчал. – Я видел записи про свою семью.
Страх перед Юрой исчез. Мышцы напряглись, а в тело кто-то вдохнул сил: так бывало, когда злость приходила на смену тревоге. Она почувствовала, как в машине стало невыносимо тесно. Словно как Алиса в Стране Чудес, Надя росла со страшной скоростью. Вытянулись её руки, стали длинными и тощими как плети. Ступни уперлись в пол, а резиновый коврик плавился, и клейкая тягучая масса удерживала, не давай двинуться. По стеклу паутиной расходилась трещина – дунь на него, и оно рассыпится.
Надя накинула на себя узду, затылок сдавило так, что затрещал череп.
– Спасибо за предложение, – она нашла в себе силы поблагодарить Юру. – Мы поссорились, и я выплеснула эмоции на бумагу. Мне не нужна твоя помощь.
С трудом подняв тяжелые ноги, Надя вышла из машины. После темного салона глаза не могли привыкнуть к яркому солнечному свету. Она направилась к остановке и впервые пропустила занятие.
Надя плелась к подъезду, когда услышала знакомый голос, звучащий во дворе. Она вздрогнула, подумав, что ей показалось, но через секунду голос послышался вновь. Чистый, светлый и такой родной. Мамин.
Мама сидела на качелях, подложив пакет, и покачивалась, отталкиваясь носком туфли. Она смеялась с кем-то по телефону, оживленно прерывая чужую речь своими комментариями.
– Ку-ку, – Надя тихонько подобралась и тронула её за плечо.
Мама ойкнула и обернулась.
– С кем ты болтаешь? – Надя рассмеялась. – Не узнала меня?
Мама ничего не говорила, растерянная и словно пойманная с поличным. Надя поняла – нет, как раз-таки узнала. И то, что она видит и слышит, не предназначено для неё. Улыбка сползла с лица Нади.
– Мам?
Голос в трубке не замолкал. Мама вдохнула поглубже, собираясь с мыслями.
– С кем ты говоришь? – повторила она, уже зная ответ.
– Надюш, ты уже вернулась?
– Мам, кто это?
– Как занятие прошло? Устала?
Надя прислушалась и, не раздумывая, направилась домой Отец! Из всех людей на свете… Отец! Если она останется здесь хотя бы на секундочку, то злость вырвется наружу и поглотит их с мамой целиком. Пусть мама останется там на качелях в своем глупом счастье и забвении.