Ахиллесова пята
Шрифт:
– Вернись.
Надя замотала головой. Сейчас она хотела спрятаться в комнате, закрыться от всех и просто переждать.
– Я сказала, вернись!
Холод в голосе сковал её тело. Надя подчинилась и вернулась. Мама оттолкнулась и взлетела на качелях, а потом спрыгнула и приземлилась новыми туфлями на влажный песок. Она крутанулась как влюбленная девчонка и стиснула Надю в крепких объятиях. Та брезгливо скривилась. Мама заметила это и посерьезнела.
– Послушай, дедушка не молодеет…
Мама против её воли начала вываливать на неё оправдания. Надя внимательно
– Когда вы встретились?
– Пару дней… недель назад. Мы встретились рядом с офисом. Я спешила с парковки и каблук сломался. Кто-то подхватил меня под руку и притянул к себе, – мама больше не могла сдерживать себя, чтобы скрыть охватившую её радость. Она затараторила. – Он был неподалеку по работе. Сказал подождать мне в вестибюле, а сам сходил в магазин и купил мне туфли.
– Не было никакого аврала, правда?
– О чём ты?
Надя кивнула на дорогие кожаные туфли, на которые теперь налипли песчинки.
– Аврала, из-за которого ты задерживалась на работе. Его не было.
– Пойдем домой, – примиряюще сказала мама.
В квартире мама снова бросилась наводить порядок, приводя в беспорядок их существующий уклад жизни. Вдруг среди запаха моющего средства и диетического овощного супа затрещала на сковороде запрещенная картошка. Отец еще не переступил порог их дома, но все кричало о том, что скоро он тут появится.
Надя наблюдала за тем, как мама прошла в её комнату. Она громко вздохнула, смела все тетради и учебники в одну стопку и сунула в ящик стола. В одной куче оказались и доклад по гигиене, и учебник по общей хирургии, ежедневник, и старый читательский дневник, найденный недавно среди вещей.
Тогда Надя решила не отставать от неё. Она завесила все крючки в прихожей вещами. Достала из шкафа свои ботинки и поставила их на пустующее место на полке с обувью.
– Я в магазин за селедкой, – мама выплыла из её комнаты. – Папа с работы придёт голодный, а я купила только одну упаковку.
От мамины рук пахло луком и уксусом, наверно, пальцы были масляные, оставляющие жирные следы.
Теперь все намертво впитается и в вещи Нади.
Надя прошла на кухню. Нужно было помочь вымыть посуду, ведь мама достала третью тарелку, ложку и чашку. Она выдавила побольше моющего средства и держала тарелку двумя пальцами, наблюдая как медленно она выскальзывает из них. В конце концов тарелка ударилась об столешницу, но не разбилась, лишь откололся небольшой край. Надя поднесла её к себе, узор на окантовке заплясал перед глазами. Крак! Надя со всей силы бросила тарелку об пол, и она разлетелись на мелкие куски. Она аккуратно обошла их и отправилась за веником и совком.
Отца было слышно издалека. Сначала залился трелью домофон. Едва первые ноты мелодии зазвучали Надя прошла в комнату и села за учебник. Она медленно вчитывалась в каждое слово. Вскоре домофон
Зазвонил телефон – это была мама. Она звучала раздражённо.
– Надя, открой дверь папе.
– Я не слышала.
Надя ждала, что мама шутливо подколет её «Ага, как же не слышала» или попросит «Быть хорошей девочкой», но та повесила трубку.
Снова заголосил домофон.
– Это я, – сказали весело и считая пояснения излишними.
Явился. Дёрнул за ручку двери – не поддалась – хмыкнул на весь подъезд и издевательски вдавил до упора кнопку звонка. Стянул кроссовки просто нога об ногу и пошёл прямиком на кухню. Отец знал квартиру как свои пять пальцев и чувствовал себя полноправным хозяином. Мелочи, появившиеся после его ухода, его не смущали – он их просто не заметил.
Надя наблюдала за ним в дверях. Вот он заглянул под крышку сковороды и втянул широкими ноздрями запах картошки. Капли конденсата заляпали отдраенную плиту, а отец вместо того, чтобы вытереть, закрыл их, переставив на другую конфорку чайник. Подергал ручки шкафчиков, снисходительно улыбнулся, когда одна из них предательски зашаталась. Подцепил пальцем политый уксусом и маслом лук с тарелки, отправил в рот и сел на свое привычное место.
Она села за стол против него. Pазговор набирал оборот. Их слова цеплялись друг за друга и падали как домино, вызывая цепную реакцию. Разобрать, где заканчивались мысли и начинались слова было мучительно сложно. Рот отца с тонкими губами, то вытягивался в фигуры, то складывался в узкую линию. Надя поймала себя на том, что не хочет бежать, а желает остаться, досмотреть это кино. Нет, не просто досмотреть, а сыграть в нем главную роль. Осознание обожгло раскаленным железом и разлилось по телу жидким металлом.
Не подавая виду, она отодвинула стул и поднялась.
– Я к себе. Мама скоро придёт.
Надя вернулась за учебник. Она подперла лицо рукой, а пальцем начала водить по расплывающимся строкам, чтобы как в начальной школе, не сбиться с нужной. В коридоре послышались шаги, Надя втянула носом воздух и вытерла ладонями лицо. От улыбки свело скулы и щеки, зубы затрещали под нажимом челюстей.
На неё смотрел отец. На мгновение застыл как истукан, удивленный Надиной радостью, но тут же скучающе зевнул и пошел дальше к туалету. Мокрые дорожки снова побежали по её щекам. Слеза задержалась на подбородке и капнула на текст, разъев чернила. Надя захлопнула книгу.
– А вот и я-я-я, – протянул женский голос. Теперь не было сомнений, точно пришла мама.
Они стояли втроём в коридоре. Мама рукой сгребла развешанные по крючкам вещи и повесила всё на один.
– Что ж это мы, Сереж, твой заняли, – смущенно сказала она.
Отец великодушно махнул рукой и вдруг хлопнул себя по голове.
– Совсем забыл, я же с подарками.
Отец застегнул ветровку и сбежал вниз к машине. Он вернулся с пышным букетом длинных роз, перевязанных на конце алой лентой, и вручил его маме. Она подавила чих и виду не подала. Для Нади жестом фокусника отец вынул большую шоколадку с орехами и карамелью.