Академия тишины
Шрифт:
Правда, и песен больше не поёт.
Но песен леди Сейкен и не надо.
Иногда мне кажется, что по-своему она даже любит меня и заботится обо мне — подобно жуткой старухе-колдунье из сказки, которая украла маленькую принцессу, заточила в башне и воспитывала как собственную дочь. Длинные волосы принцессы были волшебными, дарующими колдунье силу и вечную молодость. Иногда я думала, что когда девушка сбежала, а колдунья пыталась её вернуть, дело было не только в магии. Просто колдунья привязалась к пленнице — никого другого не было в её безрадостной чёрной жизни.
Длинные волосы так похожи на магические нити.
Пусть я не вижу ничего вокруг себя, но магию не могу
Я не знаю, для чего леди Сейкен просит меня сделать те или иные вещи. Но это и не важно. Те существа, живые и мёртвые, которые оказываются в поле моего воздействия, мне не знакомы и совершенно меня не трогают. Мне безразличны их лица и тела, их судьбы и желания, интересуют — если можно так сказать — только их плетения. Порванное я связываю воедино, целое зачастую разрываю, иногда — что-то перекраиваю, переставляю местами, иногда — убираю лишнее. В отсутствии какой-либо деятельности я даже с нетерпением жду очередных заданий, без которых, возможно, повредилась бы рассудком окончательно.
Впервые я столь отчётливо разглядела действие магии жизневика. В отличие от меня, леди Адриана никакие плетения убирать и менять местами не может. Она только надстраивает и наращивает, бесконечно усложняя заданную природой и судьбой структуру. Но получающиеся магические конструкции — слишком громоздки и в силу этого ненадёжны и недолговечны. Например, полноценное воскрешение, которым леди так грезит. При наступлении смерти нити лопаются, истончаются и исчезают. Но не сразу — именно благодаря этому Корнелии Менел удалось весьма своеобразным образом спасти Джеймса. Однако "нарастить", буквально создать новое плетение "из ничего" на обрывках старого очень сложно. Действовать нужно одновременно магией смерти — погружая плетения в стазис, удерживая ещё жизнеспособные и удаляя уже бесполезные, и магией жизни — зашивая прорехи. Воссоздавая с ювелирной точностью прошлый рисунок, запуская регенерацию тела, и многое другое. Это при том, что обе магии отталкиваются друг от друга, точно магниты с одинаковыми полюсами.
Странно, если так подумать. У нас-то полюса как раз противоположные.
Одержимость леди идеей воскрешения из мёртвых мне не понятна, хотя она часто рассуждает на эту тему вслух в моём присутствии. Ей вроде бы нравится что-то мне объяснять и учить меня. Порой она сожалеет, что на все её реплики я только киваю и не задаю никаких вопросов. На мой взгляд, то создание, которое продолжит существование после этой кропотливой магической операции прежним всё равно не будет. Это ведь только кажется, что нити парят в воздухе вокруг, что можно восстановить пропажу, не поцарапав тончайшие стенки душевного сосуда. Но моего мнения по данному поводу никто не спрашивает, а мне не хочется говорить.
Насколько я поняла, много-много лет назад — несмотря на прекрасно сохранившуюся внешность, я имею в виду, прекрасную до моего огненного воздействия в прошлом году, леди прожила никак не меньше семи десятков лет — она тоже пережила свою незабываемую потерю. Потерю, которую не сохранила никакая магия, никакой стазис, так что не осталось ни надежды, ни даже призрака надежды. Кто это был? Ребёнок, возлюбленный, родственник? Или они все сразу?
Не знаю, я не вслушивалась. Мерно кивала головой, продолжая наблюдать свои
Возможно, именно из отсутствия этих тревог воскрешение у нас с леди не получилось ни разу. Да, я примерно представляла себе последовательность событий и действия, да, честно выполняла то, что должна была — но всё-таки именно из-за столкновения наших полярно противоположных сил конструкции, выстроенные с таким трудом, рушились, точно карточные домики.
Возможно, дело было во мне.
Я теперь могла так много, знала так много, например, о той же резусцитации, заклятии воскрешения, из-за которого столько лет мучился сэр Лаэн. Тогда, раньше я представляла его жертвой магико-политических интриг, но на самом деле всё было не совсем так. Политика ректора Академии, направленная против экспериментов на людях, против бесконечного выкачивания сил из юных магов и их вливания в угасающую королевскую династию, разумеется, не добавляла ему популярности, но настоящей виновницей гибели и последующий бесконечных приходов маленького Лукаса к своему истерзанному отцу оказалась супруга ректора, маг жизни и достойная во всех отношениях ученица леди Сейкен. В результате отнюдь не покушения, а несчастного случая маленький Лукас оказался на краю жизни и смерти, и юная леди Лаэн весьма неудачно применила знания о запретном магическом ритуале. Фатально для себя, ибо это отняло слишком много её собственных сил, и крайне трагично для мальчика и его отца.
Иногда магия спасает жизни, иногда отнимает. Самое смешное, что магия смерти и магия жизни действуют, как правило, в направлениях, противоположных их названиям.
Но мне не смешно.
Мне никак.
***
Сегодня утром я гуляю по саду. Отсутствие зрения не мешает неплохо ориентироваться в пространстве, ни на что не наталкиваться и ничего не сбивать. Я вдыхаю запахи, ощущаю под пальцами шершавые стволы, мягкие травинки, полную соков и жизненных сил упругую мясистую листву.
Лето. Впрочем, я не уверена, что это моё первое лето здесь.
Леди Сейкен находится где-то рядом, её я тоже чувствую.
— Я бы так хотела взять тебя с собой в город, Джейма, — говорит она негромко. — Надо подумать об этом.
Киваю. Чувствую солнечные лучи на коже. Тепло.
— Не нужно, чтобы тебя кто-нибудь увидел. Да и меня.
Киваю. Несмотря на кажущуюся свежесть природы, чувствуются первые прохладные нотки. Лето движется к осени.
— Ты не хочешь спросить, зачем?
Киваю. Но леди всё-таки ждёт, и я послушно спрашиваю:
— Зачем?
— К двенадцатилетию принца Асверуса будет приурочена его коронация.
Киваю.
— В Тароле, да и других городах пройдут большие праздники, но сама коронация будет закрытой. Думаю, ты понимаешь, почему.
Киваю.
— Проклятие активируется, Джейма! Думаю, это будет потрясающее зрелище. Жаль, не для наших глаз.
Киваю.
Пахнет травой и землёй.
Всё, как всегда.
Всё, как обычно.
И все-таки что-то меняется. Я помню принца Асверуса. Помню свои визиты в королевский дворец. Помню приступ короля, изъеденную плоть адьюта под кожаной маской, лицо королевы, свою странную просьбу пригласить меня на день рождения наследника престола.
А почему коронация?
Впервые за столько — не знаю, сколько — времени я задаюсь вопросом "почему". И, наверное, совершенно случайно произношу его вслух.
— Король скончался, Джейма, — почти радостно произносит леди Адриана. Возможно, её радует проявление моего любопытства или доставляет удовольствие сама смерть Его Величества, не знаю.