Академия тишины
Шрифт:
— Не знаете, но, может быть, вспомните, прекрасная леди? — Джеймс задорно щурит глаза.
— Может быть, — призрак обвивается вокруг него, как плющ — и исчезает с тихим хлопком.
— Зараза! — я злюсь больше на себя, сама виновата, зачем заговорила о заговорах?
— Милое создание! — братец восхищенно цокает языком. — Кстати, а что она имела в виду, говоря "наша комната"?
— Может, в особых случаях, в порядке исключения, церемонию можно провести на день раньше?! — Габ поправляет очки. — Хватит болтать!
— Ты просто ревнуешь.
— Заткнись.
Джеймс
— А куда мы сейчас идём?
Габ ответить не соизволил, а вот я действительно была бы рада обсудить этот вопрос с Джеймсом. Который, разумеется, понимал, куда мы идём — второго-то варианта попросту не было.
— В целительское крыло.
— Зачем его сделали так далеко? Идиоты, натуральные идиоты. Здание целителей должно располагаться максимально близко к учебным и жилым корпусам, если кому-то станет плохо, то непременно там! Либо во время учёбы, либо после учёбы! А с какой целью мы туда идём?
— Мы, — подчеркнул Габ, — идём туда с целью, а вот ты там совершенно ни к чему. Тебя не звали, и у тебя цели нет. Шёл бы, погулял, кажется, именно свободы тебе не хватало дома.
Джеймс глубоко вздохнул и внезапно сбросил дурашливую ребяческую маску.
— Хотите узнать про Леннарда или про Ларсена?
— Про обоих, — ответила я, тоже вздохнув. — Про кого удастся.
— Не скажут. К тому же печать безмолвия на период каникул снята только со студентов, лекарь, вероятно с ней.
Габриэль искоса покосился на брата.
— Может, ты её и снимешь?
— Чего нет, того нет, — Джеймс посторонился, пропуская меня вперёд. — Но в остальном — я могу быть полезным.
— Будет очень полезно, если ты не будешь таким вредным.
— Помолчите оба, — сказала я и пошла вперёд. Мы с Джейми были здесь всего один раз, когда приволокли раненого сэра Джордаса в прошлом году, а вот Габ так и вовсе ни разу не был. Наделённые даром студенты болели крайне редко, а в случае опять же нечастых травм, сэр Слат Лабон предпочитал приходить к нам сам.
Я задумалась о природе целительства, как всегда не вовремя. По сути, никакой специфики магии здесь не было, и целительством мог заниматься как маг жизни, так и маг смерти, хорошо разбирающийся в магических плетениях — я же помогла тогда профессору, будучи совсем неопытной адепткой. Хотя, опять же, имелись определённые нюансы: нити мы видели по-разному. А вот чистые "стихийники" тут были куда слабее, дар, который они развивают, не предполагает…
Внезапно уткнувшись в спину неспешно идущего по коридору человека, я ойкнула.
Глава 39
Целитель Слат Лабон, пухловатый мужчина неопределённого возраста, кисло оглядел нас троих по очереди и, очевидно, определив, что мы ничем не больны и по сути в нём не нуждаемся, недоумённо нахмурился. Снова оглядел, немного задержав взгляд на Джеймсе, видимо, потому, что видел его впервые, а на нас с Габриэлем после наших последних приключений и смотреть не хотел.
— Добрый
Целитель склонил голову к плечу, продолжая молчаливое настороженное созерцание нежданных гостей.
— Я Джейма, — сказала я и мысленно помянула демонов, потому что сэра Джордаса лечить помогала не эта рыжая девица, а бледная моль Джеймс Ласки. Вздохнула и неожиданно решилась, шагнула вперёд.
— Недавно здесь находился наш друг, Ларс Андерсон. Что с ним произошло?
Сэр Лабон молчал, и, очевидно, Джеймс был прав: печать безмолвия с него, как и с других сотрудников Академии снимали только раз в сутки, после заката, и никаких каникул у них не было, и быть не могло. Закат еще не начался. Но мне почему-то казалось, что дело было совсем не в печати, а в полном нежелании делиться какой-либо информацией.
Или — запрете ею делиться.
Габриэль открыл было рот, но я качнула головой и совсем тихо сказала:
— Чуть меньше года назад к вам приходил преподаватель, профессор, в весьма плачевном состоянии. С ним пришёл адепт-первокурсник, такой серенький парнишка. Он помог ему. И вам. Мальчик с сильным огненным даром.
Вытянула ладонь вперёд, пламя вспыхнуло. Оно помнило это место, и сэра Джордаса, которому всегда было радо.
Целитель ожидаемо молчал. Смотрел. Я чувствовала напряжение Габа так же отчётливо, как осеннее похолодание. Ну, да, ему я ничего не рассказывала, не сочла нужным. Тогда у нас были совсем другие отношения, а потом всё это как-то забылось.
Надо признать, врать и утаивать я умею прекрасно. А вот уговаривать, наверное, не очень.
— Помогите мне. Я знаю, что сказать вы ничего не можете, но ведь вы работаете здесь, и работаете давно… Пожалуйста. Я так волнуюсь за Ларса. Мы волнуемся. Его могут обвинить в том, что он не делал. Просто не мог сделать, в смысле, к тому, что случилось с Леннардом, он не имеет отношения. Лен тоже был нашим другом… и погиб.
Целитель хмуро сжал губы, развернулся и пошёл прямо по коридору. Спустя несколько шагов обернулся, почти зло махнул рукой — и мы торопливо зашагали следом. Вошли в знакомую нам с Джеймсом залу, куда помещали больных, в настоящее время, само собой, пустовавшую. Стационаром студенты, да и другие обитатели Академии, надо полагать, пользовались и вовсе раз в столетие, в самых экстренных случаях, типа, голову оторвало.
А тут Ларс аж два дня провалялся. При том, что, потерянный и не помнящий, что произошло, он явно умирающим не был.
Сэр Лабон посмотрел на нас троих по очереди, остановил взгляд на мне, словно пытаясь отыскать сходство с тем самым растерянным мальчиком, непредсказуемо ловко встраивающим нити собственных плетений в столь родственные ему огненные плетения сэра Джордаса, а потом неожиданно широко развёл ладони, и между его пухлыми ладонями я увидела переливающееся магическое плетение, точно растянутые меха музыкальной гармони.