Академия тишины
Шрифт:
— Вы чего тут валяетесь? — услышала я откуда-то сверху отвратительно бодрый голос Джеймса. — Мисс Ласки, не порочьте славную фамилию Фоксов столь неподобающим поведением, а то вас не примут в нашу достойную уважаемую семью.
— Пошел к демонам, кошмарище, — пробормотала я, не открывая глаз. — У тебя от нескольких часов безмолвия уже психологическая травма, я понимаю, но оставь нас в покое.
— Я серьёзно, самый главный час в сутки проваляться на траве, да ещё и молча, вы в своём уме?! Давайте на стену залезем лучше!
— Какую стену? — Ларс с любопытством приподнялся на локтях, а я возмущённо тряхнула
— Ты ему сказал! Зачем?!
Габриэль со стоном сел. При этом я вся была в травинках и пыли, как забытый на лето в саду ковер, а он остался от кончиков ботинок до макушки чистым и едва ли не отутюженным.
Нет в мире справедливости.
— Он взял меня измором.
— Расскажите, — попросил Ларс, а я вздохнула.
— Начинай ты. Что произошло, когда закончился учебный год, когда погиб Лен, где ты был и что случилось. И ещё, если ты не против… твои плетения. Мне нужно их рассмотреть.
Глава 42
Сэр Джордас кровожадно смотрит на нас на всех, а мой огонь нетерпеливо пляшет в ладонях, радуется ему, предатель.
Мы уныло смотрим на сэра Джордаса.
…как можно вести занятия в полной тишине? И зачем? Нет, я даже не спрашиваю, за что, но зачем? Какой-то смысл должен быть, и я жду, что этот смысл откроется мне, будто луна, которую закрыли тучи. Внезапно и во всей красе. Но пока…
Наконец, глава факультета смерти заканчивает созерцание двенадцати ошалелых от непривычной полной глухоты адептов, поворачивается к нам спиной и что-то пишет на доске. Ну… как вариант, мы можем читать письменные объяснения. Хотя тогда вопрос "зачем" встаёт во всей своей красе еще раз.
Сэр Элфант с чувством выполненного долга отходит в сторону, а на доске большими, довольно корявыми буквами написано "Не тупим!"
Наши лица вытягиваются, как кабачки, а в следующее мгновение профессор резко сминает магическое плетение вокруг Арты, и она застывает на месте, в золотистой сфере, словно огромное насекомое в проклятущем янтаре.
— Стазис? — одними губами произносит Джард, вопросительно наклоняет голову к плечу. Габриэль только прищуривает глаза, а я отрицательно качаю головой. Нет, не похоже на стазис, точнее, безусловно, похоже, но это другое, внешнее.
Я оборачиваюсь и вижу недоумение и задумчивость на лицах однокурсников. У всех, только процентное соотношение разное. Тридцать процентов задумчивости и семьдесят процентов растерянности у Бри. У Тони — пятьдесят на пятьдесят. У Тимера как у Бри, но наоборот…. Сэр Джордас оглядывает нас уже с ностальгической печалью, а на меня не смотрит вовсе. И я, вспомнив, как легко и непринуждённо он угадывал наши мысли, тоже вдруг считываю его: один из нас должен показательно выйти в качестве добровольца, но ни у кого, кроме меня, в глазах он не обнаружил того самого понимания, а вызывать меня не хочет категорически.
Тогда не хотел и сейчас не хочет, хотя это было бы логично и правильно, он знает, точно знает, что я могу, и, похоже, только я и могу.
Но сэр Джордас вызывает Бри.
Бри выходит на центр аудитории, путаясь в своих длинных и тонких ногах кузнечика-переростка, как от непривычной удушливой глухоты, так и от неуверенности перед новой формой работы. Как и все адепты факультета смерти, он видит магические плетения и может воздействовать на них, но, к сожалению, не понимает,
Но как бы Бри ни видел магию, то, что он делал, было неверным. Он пытался снять наложенное заклятие, а его надо было вернуть в реальность, встроить обратно, а не рвать столь грубо, ну, кто же так делает!
Я не заметила, как сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
Сэр Джордас поднял руку, но Бри, буквально обмотанный порванными магическими нитями, словно заблудившийся грибник паутиной, самостоятельно остановиться уже не мог. Поэтому профессор попросту ухватил его за шиворот и выдернул, словно морковку из грядки, встряхнув в воздухе. А потом почти обречённо махнул мне второй рукой, мол, ступай уж.
Габриэль приподнял брови. Честно говоря, идти после такого небрежного приглашения на грани хамства не особо-то и хотелось, словно я выпендриваюсь, но…
Тимер тоже на меня покосился. Арта, насколько я знала, ему нравилась, и, наверное, он за неё тревожился. А я к своему стыду, не тревожилась ничуть. Мне было интересно. И даже звон в ушах и давящая болезненная тишина ненадолго отступили во тьму, спрятались.
Заклятие, наложенное сэром Джордасом, искажало мироздание. Крошечную частичку мироздания, одну-единственную клетку, но привести её в порядок, вернуть перепутанные нити на подобающие им места было правильным действием, единственным возможным вариантом. Это было удовольствием, хотя и не лишённым неприятного тремора от почти моментального утомления, вызванного кропотливой работой.
Мне нравилось, что получалось… красиво. Все девичьи увлечения: рисование, шитьё и вышивка, вязание и плетение — обошли меня стороной. Из-под моих рук выходили крепкие снежки, иногда — неплохие луки и мечи из палок, порой — водяные бомбочки, но никогда ничего даже отдалённо похожего на изысканные узоры, тем более прекрасные, что от них зависела человеческая жизнь. Мне так хотелось поделиться своим видением с Габриэлем, но, пожалуй, сейчас увидеть результат моего труда во всей красе мог только Джеймс.
И сэр Джордас, разумеется, хотя по его лицу вообще было непонятно, видит ли он хоть что-то.
Золотистая сфера таяла медленно, как стежок за стежком, петля за петлей распускаемый шарф. Нити взлетали в воздух, вспыхивали и гасли, вплетаясь в ткань бытия, словно струны, каждая со своей нотой, оборачиваясь затягивающей, чарующей мелодией. Я могла её слышать.
И, кажется, осязать.
Габриэль подхватил меня под локти и потянул к себе, но я не собиралась падать, наоборот — дурнота, вызванная наложенными печатями, вдруг отступила. Сэр Джордас заглянул в лицо, кивнул неопределенно, но безо всякого одобрения, посмотрел на всё еще полувисящего в его руке Бри так, словно забыл, что это вообще такое, и наложил заклятие золотистой сферы на него. Подозвал нас всех жестом и начал медленно, очень медленно, нить за нитью, снимать, иногда выдёргивая то одного, то другого адепта для продолжения. Не меня.