Академия тишины
Шрифт:
— Я читала, что маги жизни могли создавать… — начала было я, но сэр Джордас приложил руку к моему рту, обрывая непроговорённые слова. И вдруг замер, рассматривая меня и так и не отнимая руки:
— Ты очень похожа на неё. Очень. И возможно, унаследовала её редкий дар. И даже увлеклась этим мальчишкой Фоксом, забавно… Но не думаю, что это повод идти её судьбой. Корнелии не повезло, в то время нужных магов вербовали жестко, а неугодных и несогласных убирали легко. Сейчас многое изменилось, надеюсь. Если бы я знал, если бы я знал тогда… Я никогда бы не пытался пробудить
У меня сердце закаменело от его последних слов.
Столица. Сэр Джордас был в отъезде, возможно, он знает далеко не всё, в том числе про выезды в столицу, про адьюта…
С явным сожалением профессор всё же убрал руку. Видимо, сочетание моего молчания и прикосновения к коже было для него идеальным.
Несмотря ни на что, на очевидность ответа, я хотела спросить, почему он проявил такое участие к моей матери, несмотря на то, что у неё были отношения с богатым "напыщенным идиотом", но всё же сдержалась. И так понятно.
— Какой особый дар у неё был?
— Сочетание огненной стихии и потрясающее видение плетений. Она могла исцелять, могла убивать, причём так, что это было бы незаметно остальным.
Про «убивать» он сказал более чем легко, надеюсь, это только предположение…
— Но было и ещё кое-что, верно? Не можете сказать?
— Не имею права. Даже если бы и мог… Это совершенно не то, чем тебе нужно забивать голову. Мне жаль, что ты оказалась здесь, но, повторюсь, многое изменилось, никто не будет тебя искать и пытаться использовать. Однако если что… знай, ты всегда можешь ко обратиться за помощью или за советом, Джейма Менел. Всегда. В память о Корнелии и… просто так. И ни на что не соглашайся.
Уже согласилась. И отчего-то обращаться за помощью к нему пока желания не возникло.
— Вы не хотите попробовать её… найти? — не удержалась я.
Сэр Джордас обвёл глазами пустую аудиторию, задержался на круглых ручках встроенных шкафов, будто пересчитывая их. Уставился на бурое лёгкое — и то "задышало", повинуясь его безмолвному приказу. Для кого-то волшебство. Но я-то отчётливо видела тонкую вязь плетений, которые профессор выстраивал, мастерски сплетал. Тишина снова начинала давить на уши, пауза затягивалась, и я, разозлившись, внезапно разом оборвала всё. Натянутые нити лопнули. Нет, не просто лопнули — растворились, исчезли, словно… словно в этой комнате и вовсе не творилось никакой магии. Пульсирующие движения лёгкого прекратились, но это было не единственным изменением: стазис тоже прекратил действовать, как и ещё парочка поддерживающих заклятий, и извлеченная несколькими днями ранее плоть стремительно начала темнеть, гнить, источать омерзительный запах.
— Возможно, ты сама ответила на свой первый вопрос. Что касается второго… Прошло больше двадцати лет. Наверное, если бы она хотела, она нашла бы меня и связалась каким-то образом. Я все эти годы никуда не уезжал. Впрочем… один раз Корнелия мне написала. Это было незадолго до её встречи с твоим отцом, я полагаю. Возможно, тогда они её нашли.
— Кто они?
— Возможно, для меня это
Я вспомнила, как крепко он прижимал меня к себе после обморока, голос Алахетина, увещевающего отпустить адептку. Не важно ли? Но он действительно собрался уходить…
— Подождите! — я запаниковала, второго приступа откровенности от профессора можно было не дождаться, особенно, если дать ему время осмыслить наш разговор и сделать неутешительные для меня выводы. Сама к нему подошла и коснулась руки, сжала пальцы на его предплечье.
Сэр Джордас покосился на меня с сомнением.
— Вы говорите, что всё закончилось, но Лен… Леннард Вейл. Он же погиб. Его убили, прямо здесь, в Академии!
— Это самоубийство, — сэр Джордас осторожно освободился от вцепившейся в него меня, шагнул вперёд, однако всё же остановился у дверей.
— Я была там, — сказала, твёрдо решив ничего не говорить о Ларсе, не привлекать к нему лишнего внимания. — На крыше женского общежития. Я… нашла верёвку, которую Лен взял с собой, чтобы спуститься. То есть, он планировал спуститься. Не знаю, правда, зачем вообще туда поднимался, но…
Сэр Джордас обернулся, резко, и теперь уже он ухватил меня за плечо, сжал так, что я едва не двинула ногой ему по колену.
— Доучись спокойно, Джейма, не лезь никуда, не высовывайся, просто — доучись.
— А потом что? Закончу Академию, буду работать в том же Тароле — для кого, для чего? Или вы предлагаете мне сразу выйти замуж и ничем по жизни не заниматься?
— Когда я смотрю на тебя, — неожиданно сказал сэр Джордас, будто и не слыша моих слов. — Я понимаю, что даже если она умерла, то не целиком. Не вся. Не по-настоящему. Ведь есть ты… Джейма.
Он ушёл, оставляя меня, растерянную и злую, со снятыми печатями — впрочем, что в этом толку в стране глухих и немых? Не с кем поговорить, некого выслушать.
Если бы только я могла узнать, что же на самом деле случилось в прошлом моей матери. Если бы я могла…
Глава 47. Прошлое
/прошлое/
— Корнелия! Корнелия, Нел, Нелли…
Голоса доносятся будто издалека. Или это один голос?
Не знаю. Не хочу ни о чём думать. Голова раскалывается, живот тянет, и я с огромным трудом удерживаю руки на месте: хочется потрогать, пощупать собственное тело, просто для того, чтобы убедиться в его целостности и наличии. Но я держусь, имитирую глубокий обморок.
Странно. Как всё странно. Всю жизнь меня преследовало ощущение некой собственной избранности, исключительности, вероятно, из-за потери дара в детстве и негласного родительского запрета обсуждать это, а также вызванное этим не менее угнетающее чувство бесконечного одиночества. И вдруг, когда я оказалась в действительно сложной ситуации, нашлись люди, готовые рискнуть собственным благополучием и прийти мне на помощь. Люди, у которых нет особого повода испытывать ко мне симпатию, и, тем не менее — они мне помогают. И я не одинока. Не настолько, как мне казалось.