Академия тишины
Шрифт:
— Ага. Через пять дней.
— Уже знаешь, кого из девчонок пригласишь?
— Трудно выбрать из двенадцати страстно желающих.
— Позёр. Подозреваю, что выбирать попросту не из кого. А ведь даже меня в прошлом году приглашали девчонки.
— Вот уж не знаю, надо ли этим гордиться… Кстати, — Джеймс снова ухватил пару камней и прицелился. — Подумываю выбраться в город за тем целебным снадобьем по рецепту твоего профессора.
Я посмотрела в его непривычно серьёзное лицо, обветрившиеся губы и потемневшие от холода глаза.
— Последние мозги отморозишь, не смей. Ты бы ещё голышом сюда вышел.
— Думаешь,
— Думаешь, ниглисиум сможет сдержать пробудившийся огонь?
— Хотя бы немного, — Джейси всё-таки удивительно быстро переходил от кривляния к серьёзности и, к сожалению, обратно тоже. — Я и воздухом неплохо владею, так что…
— Просто тебя, как и Ларса, тянет на драму, — я вздохнула и принялась телекинезом тоже притягивать мелкие камушки. — Хочется тайн и интриг, как будто их и так мало в твоей жизни.
— А тебе не хочется? Почему вы про верёвку никому не сказали?
— А кто бы нам поверил?
— Тебе бы поверили.
— Хватит, — прошипела я. — Сговорились вы все, что ли? Словно я какая-то…
— Поговори с Джордасом. Самое слабое звено. Слабое по отношению к тебе, я хочу сказать.
— Прекрати!
— Когда ты проходишь мимо, у него становятся та-акие глаза! — Джеймс скорчил жуткую физиономию и снова собрался, неуловимо быстрый, словно мим на базарной площади. — Так извлекай из этого пользу. Расскажи про верёвку, попроси ниглисиум…
— Он приглушит всю твою стихийную магию, а не только огонь.
— Ну и что? Буду считаться середнячком, я и не собираюсь звездить. Кстати, — Джеймс щурит глаза и подходит ближе, ни дать ни взять, суровый супруг, поймавший благоверную на измене. — Тут какие-то слухи ходили о том, что ты и этот самый сиганувший с башни Лен куда-то выезжали из Академии, в конце первого курса. Это правда?
— Интересно, когда и как успевают ходить слухи при нашей загрузке и наложенных печатях, — пробормотала я, не желая поднимать тему выездов, и отступила назад, почти уткнувшись затылком в подбородок бесшумно подошедшего сзади Габриэля.
…нет, времени и голоса решительно не хватает на всех важных для меня людей.
Разумеется, никакого ниглисиума для заигравшегося в шпиона под прикрытием Джеймса я просить не стану. Но поговорить с сэром Джордасом действительно стоило. Все эти "та-а-акие глаза", конечно, полный бред, но, положа руку на сердце, почти с самой нашей первой встречи я знала, что могу добиться от него почти что всего, чего захочу. Вопрос только в том, захочу ли.
***
Лекций в привычном понимании у нас, по понятным причинам, на втором курсе вообще больше не было. Из всех предметов самой беспроблемной и лёгкой оставалась тренировка тела — слух и голос там никогда особенно и не требовались. Что касается остальных занятий, то мы смотрели и чувствовали. Чувствовали и смотрели. Что нам оставалось? Копировали плетения преподавателей, импровизировали, отвечая ударом на удар. Иногда мне казалось, что тот же сэр Джордас был бы рад еще и глаза нам завязать — а тем, кто особенно медлил, вообще профилактически выколоть — чтобы мы реагировали на магическое воздействие каким-то потаённым шестым или даже седьмым чувством. Порой отсутствие слуха компенсировалось вполне реалистичными галлюцинациями в сферах других
Иногда у меня ощутимо покалывало запястья, кожа начинала гореть и зудеть, а потом бегали колючие мурашки по ногам и рука, как после долгого сидения на одном месте. Впрочем, это ещё цветочки, ягодки созревали тогда, когда я ощущала слишком реалистичные движения под кожей, будто шаловливые нитевидные рыбки проскальзывали от одной руки до другой через ключицы, а в центрах ладоней начинали пульсировать маленькие живые и мягкие сердца. Иногда я чувствовала запахи, источника которых в аудиториях попросту быть не могло: холодную соль подземных стылых пещер, приторную сладость карамели, сводящую лицо кислоту незрелых цитрусовых плодов.
И тогда я снова и снова задумывалась о том, что может быть, вся эта Академия, вся наша магия — не более чем хорошо контролируемое кем-то свыше ловко завуалированное безумие.
Одним словом, лекций не было, а магическая практика становилась всё более и более изощрённой, и теперь мы уже сомневались гораздо меньше относительно того, смертники мы в конце концов или нет. Даже меня, дочь мясника, привыкшую к виду крови, порой выворачивало наружу от созерцания телесной изнанки, а чувства бунтовали, подсовывая то пронзительно острую музыку виолины, слышимую мне одной, то запахи жареного мяса со специями, то что-нибудь вовсе невообразимое.
Впрочем, мои стенания насчёт именно трупов были некоторым преувеличением. То, что приносил и показывал нам сэр Джордас, иногда один, иногда в паре с леди Адаей, не являлось мёртвыми телами в прямом смысле этого слова. Скорее, это были некогда живые футляры из кожи, костей и мышц, удерживающие внутри себя те или иные органы, которые мы должны были частично вытаскивать из стазиса, заставлять работать и снова погружать в стазис. Как ни странно, Габриэль, кажется, дурноты не испытывал — или умело скрывал своё состояние, а вот я держалась только благодаря своим сенсорным галлюцинациям: музыке, запахам, сладкому привкусу во рту.
Сегодня передо мной располагался буро-коричневый мешок легкого какого-то крупного животного, а может быть, и человека, то раздувавшийся на вдохе, то опадавший на выдохе, как кузнечные меха. Я поддерживала этот ритм, магически компенсировала всё необходимое, позволяя функционировать по сути мёртвому куску плоти без кровеносной системы и вообще вырванному от организма и подходящей для него физиологической среды.
Украдкой покосилась на Габриэля. Пользуюсь кошмарными словечками из лексикона Джейси, можно было сказать, что и Габ старается "не звездить", держаться где-то на уровне чуть выше среднего — ни одной претензии со стороны преподавателей, но и повода для "во-о-от таких глаз" не давать. Хотя я знала, чувствовала, что он всё мог бы делать гораздо больше, быстрее и лучше.
Мудрая в чём-то позиция. Никто не потащит его в столицу, никто не прожигает в нём дырки задумчивыми взглядами, кроме разве что парочки моих однокурсниц… Я дождалась, пока до конца занятия осталось буквально несколько минут, и мысленно направила огонь на лёгкое, так, что бурая поверхность потемнела и слегка задымилась, а мясной запах, к сожалению, стал уже не только фантазией. Сэр Элфант оказался рядом моментально и бросил на меня такой укоризненный взгляд, словно я испортила не учебное пособие, а его персональный любимый ужин.