Академия тишины
Шрифт:
"Надо было довериться Энтони", — царапает запоздалая горькая мысль. Надо было. Надо.
Не знаю, почему, но я этого не делаю. То ли действительно потому, что не хочу его подставлять под удар, то ли на то есть другая причина, но…
— Нелли, — руки Энтони, сжимающие мои, я узнаю и с закрытыми глазами. — Нелли, что случилось, как ты, что…
"Прости меня, — говорю я мысленно, не зная, кому адресую эти слова: Джеймсу или его отцу. — Простите меня оба, пожалуйста".
Открываю глаза и вижу его, голубые, светлые и чистые, как небо, глаза — какое банальное сравнение, но он действительно слишком чистый, незапятнанный никакими душевными терзаниями, словно бесконечно далекий от земных
Холодные губы Энтони Фокса касаются моего лба, не менее холодного. Пламя — ослабевшее, притихшее, тихонько дёргается на кончиках пальцев. Хочет согреть его и меня. Нас.
— Его больше нет, Эн, — тихонько говорю я, и слёзы катятся по щекам, такие мёрзлые, почти что совсем настоящие. Когда я плакала последний раз? Не помню. — Нет Джеймса.
Нет. Но он будет. Должен быть! Должна же я хоть на что-то сгодиться.
Энтони что-то говорит мне в ответ, успокаивающее, бессмысленное, наверное, ласковое и ободряющее, что-то совершенно лишнее и ненужное. О том, что это ужасно, но всё наладится, изменится, что мы будем вместе, что у нас непременно будут ещё дети, как минимум трое, что всё будет хорошо, просто замечательно, и единственная сложность, с которой мы столкнемся — выбор имени для третьего. Всё плохое забудется, всё будет хорошо. Когда-нибудь, очень скоро. Непременно…
Я держу его за запястье, считая пульс, мысленное перечисление цифр помогает успокоиться.
— Оставь меня, пожалуйста, — шепчу я, надеюсь, выходит достаточно жалостливо и в меру трагично. — Оставь. Я хочу побыть одна. И не надо стоять под дверью, я… я всё равно тебя почувствую. Иди на занятия, не волнуйся, я… в норме. Просто расстроилась, просто… просто нужно осмыслить произошедшее и ближайшее будущее.
— Нелли, — Энтони чуть отстраняется, пытливо смотрит на меня, а я наконец-то вижу его побледневшее лицо целиком. — Нелли, что произошло, почему это случилось? Как? Когда? Это как-то связано с твоей… твоей стажировкой в столице? Ты же не всё мне рассказала, верно?
— Я очень устала, — говорю я и закрываю глаза, не в силах выдержать его взгляд. — Завтра. Поговорим обо всём завтра. Не волнуйся. Уходи.
Но он не уходит, никак не хочет уходить, а время на исходе, и я почти кричу, снова ощущая, как напрягается скованный магическими плетениями низ живота, и боль отдаётся в рёбра.
— Пошёл вон! Всё из-за тебя, всё! Я не хотела этого, как ты не можешь понять, я ничего этого не хотела. Демонова Академия, демоново молчание, всё из-за него. И тогда, и после, каждый раз я ничего толком не могла тебе сказать, убирайся, Энтони Фокс! Я никогда по-настоящему не хотела спать с тобой, не любила тебя, не хотела этого ребёнка — а стоило мне свыкнуться с мыслями о тебе и о нём, как я его потеряла. Убирайся, я хочу остаться одна. В том молчании и той тишине, которую они нам навязали, будь они все прокляты.
Будь оно всё проклято.
Теперь слёзы, которые я глотаю, которые утекают к ушам, оставляя мокрые холодные дорожки на щеках, действительно настоящие.
…Маргарита робко присаживается на край кровати.
— Присмотри за ним, ладно? — мои губы движутся сами, адресуя слова небрежно побеленному потолку целительского крыла Академии. — Он слабый, у тебя всё получится. Ему нужна будет поддержка, ты сможешь, он забудет меня, я знаю. Ты подходишь ему гораздо лучше, ты его любишь, а я никогда не любила и ребёнка этого не хотела, — странно, эта ложь — или не совсем ложь? — сказанная второй раз за час, будто обретает какую-то особую силу. Но Энтони, он хорошо относится к детям, и он не оставит тебя, если ты… и его семья, род Хэйер — это же совсем другое дело, не то что…
Я
— Есть ещё кое-что, что ты должна знать.
Маргарита глядит на меня, молча, пристально, внимательно. Бледненькая, худенькая, беленькая, всё ещё никакая, по сравнению со мной, но внезапно мне кажется, что она — этакая шкатулка с двойным дном. Я так мало её узнала, мы так мало общались, пока она злилась на меня и наши отношения с её обожаемым с первого же дня, первого же взгляда Энтони. А теперь я доверяю ей свою жизнь, свой секрет. Не проще ли ей будет попросту меня сдать своей непосредственной наставнице, главе своего факультета? Та вина в её глазах могла быть просто порывом, возможно, адептка второго курса, водный маг Рита Хэйер как следует обдумает все возможности и…
— Говори, — тихо произносит она. — Ненавижу их всех. Всех их ненавижу.
От изумления я приподнимаюсь со своей лавки, забыв о том, что должна выглядеть умирающей.
— Ты…
— Я знаю про твоих родителей, — говорит Маргарита. — Я знаю и про других. Их было двенадцать. Их всегда двенадцать — проклятое число. Старсы, Лаэны — жена и сын нашего ректора, ты наверняка знаешь.
На секунду меня охватывает такой леденящий ужас, что я забываю и о себе, и о Джеймсе — всё это кажется такой мелочью. И я произношу почти тем же шелестящим голосом, как мертвец там, в королевском замке.
— Вейл, Мэнтисы…
— Райкун. Брок, Кодайлы, — продолжает Рита.
Мы смотрим друг на друга.
— Зачем?
Рита молчит, крутит в пальцах край белой простыни.
— Мэнтисы наши дальние родственники, — неожиданно говорит она. — С Карой Мэнтис мы дружили в детстве, все нас звали сестрёнками. Они были, ты уж извини, как твои родители — не очень богатыми, но очень одарёнными, дядя Артур заканчивал факультет смерти, про тётю даже не знаю, он избегал общественной деятельности, в столице не появлялись, жили, ну… жили, как простые люди. К ним пришли и попросили поучаствовать в одном важном… эксперименте. Очень значимом для страны и всё такое, особенно в такой переломный период, когда король нездоров и решалось, кто останется на троне. Кто вообще останется из возможных претендентов.
Я понимаю, что тоже сжимаю простыню в руке, так, что ногти впились в ладонь.
— Они отказались, категорически — это я знаю точно. Их убили, Нелли. Всех. Отравление, знаешь ли. Маги, живущие в глуши, так любят дикие лесные ягоды, так плохо в них разбираются, а помощь была так далеко, — её улыбка больше похожа на оскал. — Отец не хотел, чтобы я сюда поступала, но я настояла. Хотела понять хотя бы что-то.
— Поняла?
— Не знаю, как бы я поступила, если бы мне предложили выполнять… особые поручения, — после паузы произносит Рита. — Ты согласилась… Мне не предложили. Но леди Сейкен давно обратилась ко мне с просьбой немного рассказывать о тебе. Я сразу поняла, что она тоже… из этих.
— Я не знала, ничего не знала! — я вскидываю руку. — Не знала, чем мне придётся там заниматься.
— Ничем хорошим.
— Ничем, — эхом отзываюсь я. — Но и ты согласилась… почему?
— Не я, был бы кто-нибудь другой, — пожимает Рита узкими плечами. — Я рассказывала далеко не всё, поверь. И сейчас она доверяет мне, надеюсь. Думает, я влюблённая ревнивая дура.
— Влюбленная, — киваю я.
— Сердцу не прикажешь, — криво ухмыляется Рита. — Но, возможно, не настолько дура, какой кажусь. И зла тебе не желаю. Всё, чего я хочу — немного попортить их игру. Как видишь, я не амбициозна.