Акакий Акакиевич
Шрифт:
– Быстро, быстро! – молодецки выкрикнул преподаватель и постучал указкой. – Тра-та-та. Времени мало. Садитесь.
Мишка приготовился было записывать, но вспомнил, что ручка в портфеле. Не отрывая преданного взгляда, он потянул вниз руку, нащупал портфель, стал расстёгивать замок. И вдруг почувствовал, что тишина сделалась какой-то другой. Он ещё поискал ручку, когда окончательно понял – всё-таки что-то не то. Зацепившись о совершенно потрясённый взгляд рядом сидящей девушки, посмотрел вниз и задохнулся от ужаса: вместо портфеля он расстегнул замочек длинного моднючего
– А вы почему не записываете? – недовольно указав на него указкой, в этот момент спросил преподаватель. – Надеетесь всё запомнить?
– Да я… – растерялся Мишка. Судорожно опять полез вниз за ручкой, и тут сидящая позади часть группы, не выдержав, грохнула так, что химик от неожиданности вздрогнул.
– Эт-то что такое! – возмутился. – Что смешного? Что смешного, я спрашиваю! Так вы начинаете учёбу? Кто у вас староста! Кто староста, спрашиваю! Нет до сих пор? А кто куратор? Кто куратор?
– Зинаида Михайловна, – робко сказал девичий голос сзади.
– Придётся поговорить! – и повелительно постучал указкой по столу. – Продолжаем.
В перерыве к Мишке подошёл наглый Колька:
– А ты стебок! – одобрительно сказал и, видя, что Мишка не понял, объяснил: – Стебёшься хорошо, – повернулся к собравшимся вместе девушкам и строго добавил: – Сейчас будем разбиваться на пары.
– Зачем? – полюбопытствовала девушка в модных сапожках и кинула озорной взгляд на Мишку.
– Готовиться. У нас какой первый зачёт? По физике?
– Сложно, – вздохнул кто-то.
Колька чуть не поперхнулся от возмущения.
– Да это надо трёхслойной фанерой быть, чтобы физику не сдать! – выпалил. – И вообще, со мной бояться нечего, – добавил успокоительно.
Перед лекцией по анатомии все побежали в буфет за пирожками. Мишка, хотя и не проголодался, тоже решил там отметиться. Когда подошла очередь, важно сказал толстой очкастой тётке в фартуке:
– Двести грамм беленького и конфету.
– Что-что? – переспросила та. – Чего двести грамм?
– Сока, – недоумённо ответил Мишка. – Беленького.
Сзади покатился от хохота Клёпин.
Мишка смутился.
Перед физикой девушка, выглядящая постарше, строго сказала:
– Нам надо старосту группы выбрать. И вообще относиться серьёзнее. А то уже опозорились. Теперь Зинаиде Михайловне за нас будет стыдно.
– Не помню никакой Зинаиды Михайловны, – отметил Клёпин.
– Куратор. Она же представлялась. Клёпин, как не стыдно!
– Понятно. Любка, да ради бога, – Колька был очень великодушен, – я ведь не возражаю. Хочешь, сама и становись. А заодно комсоргом и политинформатором.
– Мы серьёзный вопрос решаем! – разозлилась Любка. – Кто за то, чтобы я была старостой? Кто против? Нет? Всё – я староста. Теперь выбираем комсорга. Кто хочет?
– Я хочу, – подняла руку серьёзная на вид черноволосая девушка и тут же покраснела.
– Очень хорошо, Надя.
– Ещё чего!
– Не хочешь? Ну и дурак!
– Сама дура!
– Ах, ты так! Надя, предлагаю обсудить его на комсомольском собрании за грубиянство.
– Нет, – неожиданно проявила характер Надя и опять покраснела, – мы уже не дети, чтобы всякие глупости обсуждать.
Люба удивлённо на неё посмотрела.
– Ну как хочешь, – сказала обиженно.
После занятий Мишка направился в магазин. Запасы колбасы кончились, надо что-то покупать. Вообще мама записала рецепт, как варить курицу, но ему было лень возиться. Немножко подумав, взял себе пакет супа харчо. Прочитал инструкцию: так, так, опять варить! Нашёл сковородку, налил масло, открыл суп и за три минуты поджарил. Засунул ложкой в рот твёрдые перчёные катышки, с усилием прожевал – вроде жуются, но не до конца. Сел за стол, открыл химию и начал читать. Рот бесконечно наполнялся слюной, обманные катышки усиленно жевались, но глотать их, так и оставшихся твёрдыми, было невозможно. В конце концов злой Мишка выплюнул свою еду и понял, что сегодня останется голодным.
С анатомией плохо – никак она в голову не влезала. Вечером – да, точно открывал, учил. Потом побежал в кино. Утром же ничегошеньки не вспоминалось. А ведь когда-то думал – будет прочитывать материал наперёд. Куда благие намерения делись?
– Кац! – железным голосом сказала их Рыжая. – Что это за кость?
– Кость, – обречённо пробубнил Мишка, – э-э-э, берцовая.
– Чем характеризуется?
– Длинная.
– Так, молодой человек, может, вы ещё что-нибудь вспомните? Не томите, нам интересно…
– Ну пупырышки разные, выступы, места прикрепления то есть, – и, неожиданно вспомнив, Мишка быстро выпалил два латинских названия.
– Да уж, Кац, – засмеялась Рыжая, – ничего на вас не влияет, садитесь, придёте на отработку.
Мало-помалу на эти отработки стала собираться вся группа. И не потому, что двойки получали. Просто ехидны устроили себе бесплатное представление. Особенно радовался наглец Колька, садясь в первый ряд и записывая особо удачные выражения. А после того как, изучив кости и мышцы, они подошли к более интересным темам, Мишкина известность вышла за пределы двадцать четвёртой группы. На одном из семинаров его заставили взять в руки некий высушенный орган и объяснить – ну конечно! – анатомию. Так как Мишка сильно смущался, орган из руки вывалился. Потом ещё пять раз.
– Вы что, смеётесь надо мной?! – возмутилась Рыжая.
– Пусть лучше на своём объяснит! – посоветовал Колька с места.
– Выйдите, Клёпин!
Комсомольское собрание.
– У нас сегодня два вопроса, – строго сказала Надя. – Первый – билеты в театр. Второй – изучение трудов Маркса, Энгельса, Ленина.
– Предлагаю ограничиться первым вопросом, – внёс предложение Клёпин.
– Это почему?
– Потому что на второй у меня не хватает времени.
Надя покраснела: