Акакий Акакиевич
Шрифт:
Мишка подружился с Сергеем Бондарем – очень высоким и очень субтильным парнем из Украины. Сергей хорошо играл на гитаре, сушил сигареты «Аврора» на батареях, покупал и ел шпротный паштет и, будучи во всех отношениях намного более продвинутым, чем Мишка, научил его пить пиво. Ещё был он страшно упрямым. Как-то Сергей шёл по городу и тащил битком набитый портфель. Сзади шёл Мишка, и время от времени задумчиво портфель пинал. Неожиданно Сергей разжал руку, многострадальный портфель шмякнулся наземь, а его владелец как ни в чём не бывало продолжил величественное шествие. Мишка тоже прошёл спокойно –
– Серый, что делать? – тревожно спросил Мишка.
– Эта рота, эта рота, эта рота, кто привёл её сюда, кто положил её на снег…
Понимаешь, один раз Змей Горыныч летел и запутался в проводах.
– Се-е-рый!
– Ну не знаю! Пожалуй, собираться обратно на Украину.
Не выдержав моральной ответственности, Мишка встал и ушёл. Утром он взял в институтской библиотеке учебник микробиологии и принялся листать. Найдя самое страшное латинское название микроба, он аккуратно его выписал на листочек и вскоре соорудил следующее объявление: «Внимание, опасность! Пропал портфель, заражённый особо страшными бактериями типа Эшерихии коли! Нашедшего просим срочно сдать портфель в милицию и помыть руки хлоркой!» Сделав примерно сорок штук копий, он расклеил их по всем столбам и принялся каждый вечер объезжать милицейские райотделы. Что самое удивительное, через три дня в одном из них очень серьёзный белобрысый милиционер выдал ему портфель с полностью нетронутым содержимым.
– А кто принёс? – полюбопытствовал Мишка.
– Старушка одна.
– Мы объявление о пропаже писали, она не говорила?
– Просто нашла.
Мишка с триумфом притащил портфель в Нейшлотский переулок, где в одной из коммуналкок обитал Сергей, а у подъезда с висящей на одной петле дверью на вечном совещании сидели разноцветные кошки, зашёл и подчёркнуто небрежно поставил. Друг искоса посмотрел, улыбнулся и потянулся к гитаре.
– Серёжка, какие планы?
– Сейчас вот картошку пожарим, чур, ты чистишь! Чай вскипятим – и ужинать.
Нет, хорошо, когда душа спокойна. Серёжка сейчас накрошит сала на сковородку, зажарит его по своему украинскому рецепту до коричневых, хрустящих кусочков, позовёт:
– Насыпай картошку!
– Серый, брызгается!
– Ладно, Мишка, есть не будешь.
– Как это? Да я больше тебя съем!
– И зачем я про это говорить стал! – Сергей смеётся. – Ох, зря, зря!
Грозный экзамен по анатомии начинающая отличница, маленькая сибирячка Маша Бододкина, ринувшаяся сдавать первой, провалила на четвёрку. Выскочив обратно с красными пятнами на скуластом лице, она принялась в расстроенных чувствах лихорадочно листать учебник. На испуганный вопрос голубоглазой театралки Оли: «Что досталось?» Маша воскликнула:
– Мужские половые органы! Да я их в глаза не видела!
Оля в панике немедленно начала искать нужные страницы.
Мишка же, честно отдавший все пять дней подготовке к экзамену, зашёл в экзаменационный зал предпоследним.
– Ну-с, молодой человек, – пригласил профессор, – выбирайте!
Мишка
– Сердце, – начал окрепшим голосом, – миокард, предсердия, желудочки…
Профессор доброжелательно улыбался.
Мишка продолжал. Наконец закончил и выжидательно посмотрел. Профессор улыбался.
– Хорошо, молодой человек, – произнес наконец, – очень хорошо. Всё знаете. Только, понимаете, это матка. Не сердце – матка. Извините, так уж случилось. Но, – предостерегающе поднял руку, когда залившийся краской студент попытался что-то сказать, – экзамен, я считаю, вы всё-таки сдали, да, сдали! А что, у меня всё-таки есть сердце? – и, почувствовав двусмысленность сказанного, расхохотался.
«С прискорбием сообщаем, что завтра, то есть 19 ноября, а именно в понедельник, ваша очередь убирать коммунальную жилплощадь. Заранее благодарны за качество».
Мишка полюбовался на объявление и спросил Сергея:
– Может, ещё что добавим?
– Ты Толика не знаешь? Бесполезно, пошли лучше за пивом.
Да, год прошёл. Не выгнали, анатомия позади, физика закончилась ещё в первом семестре, химия превратилась в органическую, понятно, как варить курицу: помыть (обязательно!), положить в кастрюлю, залить холодной водой, добавить чайную ложку соли. Четырнадцатый трамвай ходит через центр, Литейный, цирк, Финляндский вокзал, прямо к больнице Мечникова. Очень удобно пользоваться «Соткой», чтобы добраться до Дворцовой площади, Герцена, и Фонтанки. Пиво не такое противное, как думалось вначале.
– Мишка!
– Да, иду.
Пивной ларёк от Нейшлотского совсем рядом, только за угол завернуть – и пожалуйста. Внутри него – царица! Варварская, снисходительная, глаза взирают, рот в гримасе, халатик на груди натянут, телогрейка, руки в ленивом движении, ноготки с ярко-красным чуть облупленным лаком брезгливо постукивают по прилавку, на пальчиках колечки жёлтого известного металла – царица! А рядом мужичок на подхвате – бородёнкой трясёт, морщинками подмигивает, руки греет, пол-литровые ёмкости после использования собирает, ополаскивает и к владычице несёт. Залётный в очёчках, отхлебнув заветное, начинает возмущаться:
– Какое разбавленное! Как вода! Ну нельзя же! Я так не оставлю! Это безобразие!
Царица подымает царственную руку и делает движение, как бы лениво отгоняя комара.
– Ты что?! Ты что?! – бросается на защиту мужичок, наскакивая грудью на обидчика. – Что кричишь? Это же Валя! Валя!
Тут Мишка с Сергеем и подошли с ведром. Степенно подошли, осознавая, так сказать, значительность поступка.
Мужики посторонились.
– Дорогу! – голоса. – Дорогу!
Ах, отлезьте, интеллигент! Надо быть проще и масштабнее. Ну да, конечно, куда вам с вашим стаканчиком.
Жизнь удалась. Где-то разведены мосты, метро закрылось, в далёком с притягивающими звёздочками небе ещё более далёкая ледяная жёлтая луна, падает мокрый снег, прохожий поднял зонтик, спешит, поскальзывается, Клодтовы кони рвутся в вечном движении, хрипят на мосту, а нам не страшно, мы давно дома, а нам море по колено. Греют батареи, накурено, надымлено, даже нелюдимый холостяк-сосед Толик пришёл, Серёжкина гитара в действии:
– И когда-нибудь по переулкам ты пройдёшь, болтая про любовь…