Акценты и нюансы
Шрифт:
Объясняй меня:
порывом свободного ветра, взметнувшего штору, игрой огня –
этим вот малым пламенем, танцующем на фитиле свечи,
стихами, таящимися в твоих зрачках, – или молчи…
Молчи.
Не спрашивай, что я чувствую – не отвечу.
Ласки не вечны, жар быстротечен, холоден вечер.
Мир сотворён и безлюден, застелен кипенно-белым,
и щедрые боги уходят в иные пределы –
бесследно, как это присуще ненужным богам.
Видишь
если двое делают одно и то же:
отпускают момент, который обоими по-разному прожит,
и прощаются осторожно, боясь обронить
лишнее слово, способное всё изменить –
именно в этом моменте они едины, похоже…
Ладонь к ладони
Ладонь к ладони стремится…
Согреться хочется,
но не жду, чтобы ты объял моё одиночество –
в нём так много звёзд и меня,
что два мира ты просто не вынесешь,
будь хоть трижды Атлант…
Талант любить рождается с человеком,
но поиски самой чистой воды и вхождения в новые реки
отбирают это тепло.
Впрочем, прошлое утекло туда,
где время неспешно,
где темна вода,
где беда, помноженная на беду,
бормочет в сумеречном бреду
нескончаемые молитвы.
Хвала Оккамовой бритве – я отсекаю лишнее.
Прошлое – прошлому,
пусть само хоронит своих мертвецов.
Ладонь – к ладони.
Не нужно слов,
если есть губы, знающие секрет
продолжительного поцелуя.
Полутьма, царящая в мире малом, волнует,
но свет с тобой,
свет во мне…
В тишине говорят руки, отвечают тела.
Действительность, отражённая в зеркалах,
возвращается чудом,
в котором я всегда буду
потенциальным открытием.
Будущее прядётся нитями
неутомимых парок,
и в общем его полотне,
во всяком новом,
пока не проявленном дне,
мы вплетены в узор мироздания,
как в небо – птицы,
до тех пор, пока ладонь к ладони стремится…
Даже тогда
…И тогда, когда взгляды,
соприкоснувшись, на миг отпрянут,
а после снова сойдутся в маленьком поединке,
и тогда, когда воздух станет густым и пряным,
но ускользающим,
словно чья-то жизнь на дагерротипном снимке.
И тогда, когда губы твои
коснутся дыханьем моих ключиц,
а тяготение тел станет острым и обоюдным,
и ты не поймёшь,
чего хочешь больше –
смять меня или упасть ниц,
объявляя новоявленным чудом.
И тогда, когда мир сомкнётся,
образуя остров,
и пальцы твои войдут в реки моих волос,
и время разделится
на
и неизвестное "после",
а то и вовсе, с цепи сорвавшись,
пойдёт вразнос:
закончится разом
и тут же начнётся снова –
даже тогда, слышишь,
я
не скажу
ни слова…
Не об ангелах
"Итак, пусть никто не ожидает, что мы будем что-либо говорить об ангелах."
Бенедикт Спиноза "О человеческой душе"
***
Сохранится ли тайна в приходящем спонтанно?
Давай проверим…
Двери, закрываемые с мягким "тшшш", отсекают действительность и свет в прихожей, оставляя наедине, в ожидательной тишине.
Кажется, иначе это называется "тет-а-тет"?
Да, голова к голове и между нами.
Иди ко мне.
Говорить будем: сначала глазами.
Умеешь?
Это просто: не отрываясь смотри, как я раздеваюсь, и глаза всё скажут сами (у твоих глаз удивительно отзывчивые зрачки: открываются для диалога в считанные доли секунды, и тогда я обретаю способность читать твои мысли… Конечно, в такие моменты они достаточно тривиальны, но всё, что за ними следует, по-прежнему тайна взаимного постижения. Учти, я опять ничего не знаю об этом, я посредственная ученица, но хочу, так хочу научиться, — поэтому пройденный материал следует закреплять повторением снова и снова…)
Говорить будем: кончиками соскучившихся пальцев. Чувствуешь ноготки, накопившие кальций — теперь им не страшно ласкать на грани между разжечь и ранить (разжечь, разумеется, предпочтительней, но не ранить совсем — мучительно, значит, каждый разбуженный след будет выкуплен поцелуем).
Да, представь, и меня волнует…
Погоди.
Времени нет — значит, у нас впереди… правильно, вечность.
Говорить будем: губами, которые есть тепло и всегда открытие (вряд ли я много из этого разговора вытяну и переведу в слова общепонятного языка — кружится голова, и поэтому я плохой переводчик, разве что до кровати…)
Осторожнее с поцелуями… Хватит…
Нет, не хватит!
Говорить будем: соприкоснувшейся кожей. Отвечаю дрожью, отвечаю порывом, взметнувшейся силой, доверчивой наготой и жаром своим, сбережённым к вечеру (правда, женщина в такие моменты божественна и светом особым подсвечена, словно амфора с помещённой в неё свечой?)
Хороший мой, мне всё сложнее раскатившиеся слова нанизывать на тонкую нить моего ошалевшего рацио — скоро останется один только зов, одна только грация зверя, заворожённо глядящего в бездну твоих зрачков…