Аландский крест
Шрифт:
— Это, по сути, ничтожный документ, — отмахнулся Горчаков, — Берлин вынудили его подписать, но пруссаки добавили важнейшую оговорку, что соглашение будет вступать в силу только в случае угрозы общегерманским интересам. Другие же страны Германского союза предпочли держаться нейтралитета. Разве что мы вторгнемся в пределы Австрии, но это представляется совершенно невозможным и ненужным. В иных случаях Пруссия не то, что войны, даже мобилизации не начнет.
— Пожалуй, что так…
— Константин Николаевич, — осторожно начал новоиспеченный глава русской дипломатии, очевидно решив, что можно быть достаточно
— На случай, если вас все же назначат министром? — хитро усмехнулся я.
Ответом мне была лишь извиняющаяся улыбка. Мол, сами все понимаете…
— Не угодно ли ознакомиться? Исключительно для того, чтобы между нами была полная ясность в подходах, раз уж государь направил вас со столь важной миссией к европейским дворам.
— С удовольствием, — отозвался я, взяв в руки исписанный каллиграфическим почерком листок с новыми принципами внешней политики России.
После короткой преамбулы, провозглашавшей грядущее царство доброжелательности и доверия между странами и народами, излагались весьма любопытные мысли. Во-первых, полный разрыв с традициями «Священного союза», во-вторых, обязательство проводить политику, цитирую — «в собственных интересах, но не в ущерб чужим» и тому подобные тезисы.
— Любопытно, — немного подумав, заметил я, — если вы, конечно, не собираетесь обнародовать этот документ немедленно. Ибо если это случится, поддержки Австрии и Пруссии нам точно не видать!
— А что по поводу этих мыслей скажет государь? — с индифферентным видом поинтересовался князь.
— Мой брат — разумный человек, а предложенные вами меры правильны и своевременны. Просто не забывайте о его добрых чувствах к германским родственникам.
— Конечно.
— Кстати, а где сейчас ваш друг Бисмарк?
— Служит посланником Пруссии при Франкфуртском национальном собрании. А что?
— Что вы можете сказать о нем?
— Весьма способный молодой человек, но при этом грубый и неуживчивый. Что весьма прискорбно сказывается на его карьере.
— Как вы думаете, он сможет быть мне полезен?
— Трудно сказать. Для него всегда на первом месте будет родная Пруссия. На втором Германия, объединения которой он страстно желает. Но если ваша цель не противоречит служению этим двум идолам, вы вполне можете на него рассчитывать. К слову, если угодно, я могу написать ему письмо.
— Было бы славно.
— Нет ничего проще, — с готовностью отозвался Александр Михайлович, раскладывая на столике писчие принадлежности. — К слову, вы не знаете, кого прочат на мое место?
— Если не ошибаюсь, Карл Васильевич давно хотел заменить вас на барона Будберга.
— Посланника в Пруссии, Мекленбурге и Ганновере?
— Кажется, да. Впрочем, министр теперь вы, вам и решать. Можете хоть разом от всех креатур Нессельроде избавиться. Лично я от этого известия даже не охну.
— Ну, это вы зря. Андрей Фёдорович весьма дельный дипломат и много сделал, чтобы Пруссия сохранила нейтралитет. Я ведь служил с ним прежде и могу отрекомендовать только с самой лучшей стороны.
— Да ради Бога! Сказал же, что в министерстве теперь вы хозяин!
[1] В очередной раз напоминаю, что кавалерийские звания в ОКЖ введены в
[2] На самом деле фирму «Павел Буре» основал сын Павла Карловича — Павел Павлович Буре в 1874 году.
[3] Почти дословная цитата из письма Николая 1 князю Меншикову перед отправкой его на переговоры в Константинополь.
Глава 19
Царство Польское — совершенно особое образование в теле Российской империи. Сорок лет назад, покончив с Наполеоновской Францией, тогдашний наш царь Александр Благословенный возжелал облагодетельствовать поляков, присоединив их на правах несуверенного государства, объединенного с Россией де-юре лишь наличием общего монарха. Фактическим правителем являлся великий князь Константин, страдавший полонофильством даже больше своего старшего брата.
Как известно, ничего хорошего из этой затеи не вышло. Гонористая польская шляхта, не сумев оценить ни весьма либеральной конституции, ни экономического подъема, подняла восстание, подавлять которое пришлось уже третьему сыну несчастного императора Павла. Раздавив инсургентов, дражайший папенька поступил в своей обычной манере. То есть, ни два, ни полтора. С одной стороны, с бутафорской польской государственностью было покончено, с другой, экономические преференции никуда не делись.
В результате чего польские обыватели в среднем жили гораздо лучше русских, но при этом продолжали считать себя обиженными. Больше привилегий имели только финны, но они, по крайней мере пока, проявляли лояльность. Мораль же тут, на мой непросвещенный взгляд, очень простая: не надо никого пытаться делать счастливым насильно. Ибо потеряв силы, время и деньги благодарности все равно не дождетесь…
Справедливости ради имелось немало поляков, в том числе и из числа аристократов, честно служивших России в многочисленных войнах, но все же скорее они были исключением нежели правилом.
Костя прежде не раз бывал в Польше и по-своему любил эту страну и народ, желая ей всяческого процветания под сенью российской короны и искренне недоумевая, отчего поляки не разделяют этих чувств. Насколько я помню, он, как и его дядя — Константин был какое-то время наместником в этом краю, но кончилось все выстрелом какого-то патриотичного портного. Собственно с этого и начался закат звезды генерал-адмирала, окончившийся полной отставкой после прихода к власти Александра III. Но лично мне Польша интересна лишь как территория, на которой есть более или менее развитая промышленность, плюс предполье для будущих войн с Германией и Австрией.
Несмотря на то, что я честно попытался сохранить инкогнито, местные жители по пути следования скоро узнали о моем появлении, следствием чего стали стихийно возникавшие время от времени верноподданнические манифестации. Не стоит удивляться, среди поляков есть немалое количество так называемых «лоялистов», примирившихся с российским владычеством, плюс еще больше прикидывающихся таковыми, чтобы получать все положенные им преференции.
Кроме того, у Кости репутация либерала, благодаря близости которого к власти, можно ожидать новых льгот, а также наград и выгодных контрактов. В принципе, ничего не имею против, ибо такова человеческая натура, но… господа-поляки, мне некогда!