Аландский крест
Шрифт:
— Готов! — выпалил успевший в последний момент мне на подмогу телохранитель.
— Воробьев, ты что ли?
— А то кто же! — довольно осклабился унтер.
Прибежавшие на шум выстрелов матросы мгновенно оцепили площадку, не стесняясь расталкивать объятых паникой обывателей в разные стороны. Ощетинившись револьверами, они взяли меня в подобие «коробочки», прикрыв от возможного нападения.
— Все живы?
— Кажись, девку зацепило! — хмуро буркнул Воробьев.
Похолодев, я обернулся и увидел лежащую на стылой земле барышню,
— Эльза! — непонимающе посмотрел на дочь бургомистр. — О мой Бог!
— Девчонку в вагон! — коротко скомандовал я, — и пусть кто-нибудь приведет доктора.
Двое моряков тут же бросились исполнять приказ и, подхватив раненую девицу под мышки, довольно бесцеремонно потащили ее к моей резиденции на колесах. Остальные тем временем нас прикрывали. Оказавшись внутри, я решил было, что опасность уже миновала и можно попытаться оказать помощь пострадавшей баронессе, как вдруг раздался звон разбитого стекла и внутрь салона залетел чугунный шар с обильно дымившимся фитилем.
— Да чтоб вас всех! — успел промолвить я, прежде чем все тот же Воробьев сбил меня с ног и навалился сверху.
Пока я с ужасом ожидал неминуемого взрыва, матеря про себя всех террористов разом и оказавшегося довольно тяжелым телохранителя, в частности, к адской машинке подскочил Рогов и, недолго думая, выкинул ее в разбитое окно. Так что взрыв произошел на перроне.
Тем не менее, мало никому не показалось. Несколько довольно крупных осколков основательно покорежили стены вагона, а ударная волна оглушила нас всех, включая не успевшего пригнуться героя.
Выбравшись из-под оглушенного Воробьева, я попытался осмотреться. Вроде все живы, включая моего бессменного вестового и раненую девушку. Ивана, правда, немного контузило, но он у меня и без того придурковатый.
— Ты как? — спросил я.
— Так точно! — невпопад заорал тот, бестолково улыбаясь. — Вижу, бомба, ну я ее и того! А чего она…
— Взрывом его ударило, Константин Николаевич, — прохрипел успевший немного прийти в себя Воробьев. — Я такое не раз видел. Даст Бог, обойдется.
— А кто бросал?
— Да черт его знает, — с досадой отозвался унтер. — Мы же все внутри были…
Впрочем, как вскоре выяснилось, уйти бомбисту все же не удалось. Отличился местный полицейский — шуцман. Увидев бегущим подозрительного человека, Иоганн Тодт, так его звали, бросился наперерез и задержал оглушенного собственным взрывом негодяя.
Однако об этом мы узнали позже, когда закончили перевязку бедняжки Эльзы. К счастью, рана оказалась не слишком опасной, поскольку пуля потеряла большую часть своей энергии в надетой на ней плотной шубке. Так что вскоре мы передали ее на руки испуганному отцу и прибывшему вместе с ним доктору.
— У вас храбрая дочь, барон. С ней все будет хорошо. Уж что-что, а раны мы перевязывать умеем. Была, знаете ли, богатая практика в последнее время.
— Благослови вас Господь, ваше высочество!
— Нет, конечно. Больше того, я прекрасно помню, что вы встали на его пути и спасли мне жизнь. Будьте уверены, мой царственный брат не оставит вас без награды!
— Это большая честь, мой принц. А насчет бандита не беспокойтесь. Его наверняка повесят!
— Он что, жив?!
Бросивший бомбу поляк, несмотря на помятый вид и стремительно наливавшийся синевой бланш под глазом, выглядел достаточно представительно. Чувствовался человек, привыкший отдавать приказы. По обе стороны от него стояли рослые полицейские.
— Кто таков? — поинтересовался я у командовавшего ими офицера.
— Не могу знать, ваше высочество!
— Не желаешь назвать свое имя? — повернулся я к арестованному.
Тот несколько мгновений молчал, но потом не без вызова ответил.
— Генерал Юзеф Высоцкий.
— Генерал?! — изумились полицейские.
— Не тушуйтесь так, господа. В Польше каждый нищий шляхтич считает себя генералом. Впрочем, этот, кажется, получил свой чин в армии Кошута. Не так ли?
— Все так, ваше высочество, — криво усмехнулся Высоцкий, будто прожевав и выплюнув мой титул.
— А твой сообщник?
— Поручик венгерской пехоты Матеуш Жецкий. Да, мы с ним оба офицеры, а потому я требую, чтобы с нами обращались с уважением!
— Ну-ну… К слову, а нападение на нас с эрцгерцогом Максимилианом в Вене случайно не ваших рук дело?
— Нашей целью были вы. Того, что рядом окажется Габсбург, никто не ожидал.
— Что ж, поздравляю. Если у Франца-Иосифа и было желание присоединиться к нашим врагам, то теперь он не сможет сделать этого, не потеряв лицо. Можешь гордиться! Что касается твоего сообщника, то о нем можешь больше не беспокоиться…
— О матка боска, неужели Матеуш погиб?
— Гибнут солдаты в бою. А террористы, бандиты и ренегаты вроде тебя дохнут, как собаки!
— Куражишься, московит? — скрипнул зубами пленник. — Ничего, настанет день, и до тебя дотянется рука справедливого возмездия.
— Может и так, но тебя к тому времени все равно повесят.
— Не будь так уверен. Здесь Европа, а не ваша варварская Россия. Присяжные знают, что мы, поляки, боремся за свою свободу!
— А еще они немцы и, так уж случилось, я среди них очень популярен. К тому же рядом Австрия, в которой не слишком любят поляков, воевавших за Венгрию, а еще меньше тех, кто стреляет в эрцгерцогов.
— Я подданный королевы Виктории!
— Вот она обрадуется, когда узнает, какой ты криворукий придурок! Слушай меня, пан Юзеф. Как ни странно, единственный твой шанс выжить — это попасть в Россию. Ты воевал на стороне турок и участвовал в покушении на меня. Это вполне достаточный повод, чтобы потребовать твоей выдачи. И знаешь что, Бавария охотно пойдет навстречу этому справедливому требованию.