Аландский крест
Шрифт:
Впрочем, кое-какой эффект от этих статей все же был. Щедро проплаченные Трубниковым «независимые журналисты» быстро провели свое расследование, в ходе которого было неопровержимо доказано, что все случаи некорректного отношения к пленным являются вымыслом. Что же касается возможной казни членов экипажей рейдеров, лицам, принимающим решения, следовало бы помнить, что в русском плену находится достаточно пленных, чтобы ответить на каждого повешенного десятком.
Между тем, общее количество потерянных в результате наших рейдов судов перевалило за трехзначные величины, а непосредственные убытки за все время войны превысили пять миллионов фунтов
Британская оппозиция со страниц своих газет, не стесняясь в выражениях, клеймила правительство королевы Виктории, обвиняя в запредельном росте цен, затруднениях в торговле и военных неудачах, призывая к мирным переговорам и настаивая, что вступать в войну с Россией из-за Османской империи было глупостью. А продолжение этого конфликта не принесет Соединённому Королевству ничего, кроме новых бед и страданий.
Критиковали и развернувшуюся во всю ширь программу массового строительства флота. План «Великого вооружения» небезосновательно называли слишком дорогим, а построенные по нему корабли не подходящими Роял Нэви. В самом деле, зачем англичанам так много мелкосидящих канонерок? К тому же вскоре выяснилось, что запасы выдержанного строевого леса в Британии оказались вовсе не беспредельны.
Принятая английскими кораблестроителями технология сушки не так уж сложна, но требует времени, которого у них не было. Узнав об этом, первый лорд Адмиралтейства сэр Чарльз Вуд, не мудрствуя лукаво, приказал использовать еще сырую древесину.
И вот тут начался скандал. С тем, что построенные из недосушенного леса канонерки и корветы долго не прослужат, еще можно было смириться. В конце концов, на одну-две кампании их хватит, после чего война так или иначе все равно закончится. Но изъятие из непрерывного процесса большого количества древесины угрожало задержкой строительства линейных кораблей и фрегатов после войны, а это уже было опасным.
Кроме того, охвативший Британию милитаристский раж не на шутку испугал политиков Северо-Американских штатов и Франции. И если на Америку с ее традиционным изоляционизмом особого внимания никто не обратил, то напряжение, возникшее с ближайшим союзником, никого не радовало.
Выдвинутые британцами в адрес наших рейдеров обвинения в жестокости заставили моих берлинских родственников насторожиться, в связи с чем уже на следующий день состоялась приватная встреча сразу с тремя дядюшками. Престарелым королем Фридрихом-Вильгельмом IV, его младшим братом и будущим первым императором объединенной Германии Вильгельмом, а также принцем Адальбертом, приходившимся первым двум кузеном.
— Здравствуй, мой мальчик! — радостно распахнул объятия Адальберт, судя по всему, единственный, кто действительно был рад меня видеть. — Вести о твоих успехах согревали мое старое сердце!
— Благодарю за теплые слова, дорогой дядюшка. Но хочу заметить, что без твоей помощи они не были бы столь впечатляющими!
— Скромность украшает молодых людей, — каким-то тусклым голосом проговорил король, после чего надолго замолчал, как будто потерял нить разговора.
— Дорогой племянник, — перебил его дядюшка Вилли, явно демонстрируя, кто в их семье принимает решения. — Скажи, что ты думаешь
— Ничего!
— Ничего?
— А что я должен сказать? Что проклятые островитяне грязно играют, а когда их ловят на горячем, принимают вид оскорбленной невинности и обвиняют других в своих грехах? Это всем и без меня хорошо известно. Все богатство Англии построено на пиратстве, грабежах и ростовщичестве!
— В твоих словах немало истины, мой мальчик, — вынужден был согласиться будущий император. — Но все же обвинения в организации покушения несколько… Все знают, что поляки неуправляемы!
— А еще все знают, что британцы обожают совать нос не в свои дела, и из каждой революции торчат их уши!
— И все же они очень сильны, — продолжал гнуть свою линию Вильгельм. — А Пруссия маленькая страна, и мы просто вынуждены…
— Вы хотите вступить в войну на стороне союзников?
— Боже правый, откуда такие мысли?!
— Ну не знаю. Английские вербовщики рыщут по всей Германии в поисках наемников, а наши родственники усиленно делают вид, что это их не касается.
— А вот тут, Константин, ты не прав. Мы намерены в ближайшее время запретить подданным нашего королевства вступать в какие-либо иностранные военные формирования. Что же касается других государств Германского союза, то, как ты знаешь, мы не имеем над ними власти. Тем не менее, Пруссия довела до всех заинтересованных сторон свою позицию, что, несомненно, поубавит неуместный энтузиазм их правительств.
Не решившись перебить дядю, я ограничился легким поклоном, показывающим, что всецело одобряю эту позицию.
— Впрочем, такие же запретительные меры мы намерены принять и по отношению к твоей стране. Надеюсь, ты понимаешь, что нейтралитет не может быть односторонним?
— Боюсь, не совсем. Кажется, мы не занимались вербовкой?
— Разве? — ухмыльнулся в свои знаменитые усы будущий кайзер. — А как же Бромми и его парни?
— Насколько я помню, все они граждане Вольного города Бремена, где… как вы сказали? Ах, да, у вас нет никакой власти!
— Стоит ли говорить о Бромми? — поспешил вмешаться Адальберт. — Все равно он уже вышел из игры.
— Я что-то пропустил?
— Так и есть, — скривился адмирал. — Он имел неосторожность попасться англичанам, и они вынудили его искать спасения в гавани Бремерхафена. Узнав об этом, британский консул потребовал его интернирования. А поскольку у старика Карла не было другого выхода, пришлось согласиться. Думаю, сейчас он уже сдал свои пушки в арсенал.
— Хм, не знал этого…
— Не сердись на Бромми. В сложившейся ситуации адмирал сделал все, что смог. Если верить газетам, им захвачено по меньшей мере три десятка английских судов и еще какое-то количество французов. Сколько бы ты ни потратил денег на выкуп и вооружение «Ганзы», они неоднократно себя окупили.
— Да и сам он недурно заработал. Ладно, в конце концов, как говорят у нас в России, сколько веревочке не виться, а конец будет… тем не менее, я не намерен прекращать рейдерство. Пока не кончится война, мы будем продолжать охоту в океанах!
— О, тут мы не имеем ничего против! — кивнул Вильгельм. — Просто помни, что твои корабли не смогут пользоваться гостеприимством в наших портах долее, чем это позволяют правила нейтралитета.
— Да ради Бога, — ухмыльнулся я, решив не указывать на тот факт, что у Пруссии не так много портов, чтобы это имело хоть какое-то значение.